Антони Адверс, том 2 - [46]
Отец Траян повернулся лицом к плотному скоплению людей. Все, кто мог, стояли на коленях. Он запел: "Величит душа моя".
Радостная дрожь пробежала по толпе. Простодушные лица рыбаков, рабочих, негров, поднятые к чудотворному изваянию, лучились восторгом и благоговением. Лицо отца Траяна преобразилось. Оно сияло гордой кротостью и неколебимой верой.
"В его собственном храме! - думал Антони. - Бедняга! Зря я не позволил Карло вытащить бутыль. Я не думал, что кончится так".
Он убеждал себя, что не виноват, но сердце саднило. Ни в одном лице не было и тени сомнения. "Ну, - сказал он себе, - так оно должно и остаться. Я позабочусь. Что за семя заронил капитан Джорхем в ту ночь! Семя чуда!"
И тут, как это ни ужасно, его начал разбирать смех. Давясь в напряженно-взволнованной духоте, он первый и последний раз в жизни узнал, что такое истерика. Ему хотелось смеяться и плакать, как плакали вокруг женщины.
Колокол ополоумел. Снаружи кричали. Скоро здесь будет весь город. Как выбраться? Антони вспомнил про боковую дверь, огляделся. Беспомощно притиснутый к столбу, над коленопреклоненной толпой возвышался широкоплечий брат Франсуа. Он с пронзительной жалостью и состраданием глядел на сотни восторженных лиц, устремленных к магической глиняной груди Мадонны-дель-Вино.
Через час Антони добрался наконец до двери. "Чудо" продолжалось. Вино медленно сочилось сквозь терракоту.
Глава XXXI. Мировоззрение добропорядочного животного
Было около трех часов пополудни, когда Антони добрался-таки до Карло Чибо. Из церкви он вырывался буквально по дюйму, теперь устал и выдохся, неизвестно, от чего больше - от жары или от волнения. Новость облетела город. Лодки, повозки и кабальеро спешили из Гаваны. Питейные заведения Реглы переживали подъем. Однако в патио было свежо и тихо. Карло спал на веранде в плетеном кресле, подрыгивая во сне короткими ногами.
- Проснитесь, Карло, - сказал Антони. - Произошло чудо. Старый язычник, не стыдно вам спать, когда такое творится?
Карло понял не сразу, а когда понял, живот его заходил ходуном, так что смеяться он под конец перестал из-за чисто физического неудобства. Он откинулся в кресле и продолжал пофыркивать, держась руками за кушак.
- Надо запретить чудеса летом, - сказал он. - Для людей моей комплекции это опасно. Плохо влияет на сердце. Я посоветую церковному начальству. К несчастью, мой друг архиепископ живет в Сантьяго.
Однако, - продолжал он, садясь прямо и прикладывая палец к губам, - если серьезно, мой мальчик, мы должны проглотить язык. Если спросят, мы ничего не знаем. Ничего - вы поняли?
Шум будет невероятный. Гаванский епископ, возможно, заподозрит отца Траяна в излишней предприимчивости. Или сочтет виновником меня, узнав, что это я пожертвовал чудотворное изваяние. Он не дурак, скажу я вам, наш старый епископ. Так что молчок. Без сомнения, предстоит официальное расследование, нотариальное засвидетельствование и все такое прочее. Весь город видел. Но глубоко копать не будут, даю руку на отсечение. Люди на обеих сторонах залива взбудоражены, и нельзя, глупо их разубеждать. Народ взбунтуется. Нет, нет, они признают. Как вы говорите - "случилось чудо!" - Он откинулся на спинку кресла.
- Чича!
- Си, си.
- Еще лимонов и рома, mucha, mucha![24] Черепаховый суп сеньору. Живее, не зевай, поворачивайся. Горячего супа, жирного, и нарезанных лимонов. Бегом!
...Ах, Madre de Dios, что за день. Разве я не говорил, что вы удачливы, сеньор Тони? Глядите - от вас разит удачей! - С видом глубокой убежденности он простер руки над кувшином. Даже лимонная кожура свисала с его пальцев убедительно.
- И что особенно странно, на этот раз все свидетели будут говорить правду. Бедного епископа это окончательно собьет с толку. Чудо должно было произойти в гаванском соборе, который сейчас отделывают. Всего лишь в прошлом январе туда перенесли прах Колумба. А мадонна истекает кровью в Регле, в "предместье за заливом". Это против всяких правил!
Хитрая усмешка блеснула в его глазах.
- Будущее Реглы обеспечено. Пеоны из Морона и Гуаны будут совершать сюда паломничество. Уже сейчас мой дом стоит вдвое дороже, чем стоил до вашего прибытия... Синьор, примите выражения моей горячей признательности! Вы - общественный благодетель. Por Dios! Остатки святого груза эль-капитана Джорхема пойдут нарасхват. Даже черные рясы из Белена будут за него драться. Их обскакал простой падре. Это... это просто великолепно. Пью за ваше здоровье! - Он опрокинул в глотку целый кувшин пунша. Голос его слышался из глубокого сосуда гулко, как из пещеры.
- Вы уверены? - спросил он, - что ваш друг капитан забыл про бутылку?
- Уверен, - успокоил его Антони.
В кувшине довольно загудело. Донышко все поднималось.
- Как вы думаете, - продолжал утробный голос, - почему бутылка разбилась?
- Встряхнули, когда устанавливали статую, - задумчиво сказал Антони, - или каменщик разбил по неосторожности. Не знаю. А вы? - вскричал он во внезапном подозрении.
- Нет, нет, - отвечал Карло, выходя из затмения совершенно умиротворенный и с кругом от кувшина на лице. - Я говорил вам, я здесь чист. Подозреваю, что это каменщик. Я уже об этом думал. Но, может быть, это простая случайность, как вы говорите. Он не скажет, уверяю вас. Чтобы к чуду нельзя было придраться, еще раз убедитесь, что капитан Джорхем ничего не помнит. Осколки и каменщика я беру на себя. Вечером, попозже, я этим займусь. Статую, конечно, осмотрят в ближайшие же дни. Отец Траян - я знаю, мы оба беспокоимся о нем - хороший человек. Мы сделаем так, чтобы на его чудо не упала тень. Когда архиепископ пришлет положительную резолюцию, я закачу обед, какого Куба не видывала. Это тоже будет чудо. Вас я приглашаю первым.
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
Начало XX века современники назвали Прекрасной эпохой: человек начал покорение небесной стихии, автомобили превратились в обычное средство передвижения, корабли с дизельными турбинами успешно вытесняли с морских просторов пароходы, а религиозные разногласия отошли на второй план. Ничто, казалось, не предвещало цивилизационного слома, когда неожиданно Великая война и европейская революция полностью изменили облик мира. Используя новую системную военно-политическую методологию, когда международная и внутренняя деятельность государств определяется наличным техническим потенциалом и стратегическими доктринами армии и флота, автор рассматривает события новейшей истории вообще и России в первую очередь с учетом того, что дипломатия и оружие впервые оказались в тесной связи и взаимозависимости.
Когда выхода нет, даже атеист начинает молиться. Мари оказалась в ситуации, когда помочь может только чудо. Чудо, затерянное в песках у Каира. Новый долгожданный роман Веры Шматовой. Автора бестселлеров «Паук» и «Паучьи сети».
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.