Антони Адверс, том 2 - [47]
- Пригласить свидетеля - лучший способ закрепить его память. Я замечал это за столом у мистера Бонифедера. Званные гости не забывают, - сказал Антони. Интересно, всякое ли событие оборачивается для Чибо поводом вкусно и обильно поесть?
- Случалось, даже незваные гости запоминали мои обеды, - улыбнулся Чибо, - и это высочайший комплимент хозяину. Вот что! Соберемся все вместе - вы, капитан Джорхем, отец Траян - и конечно я.
- И брат Франсуа? - порывисто предложил Антони.
- Ах да, француз! Он занятный. Вы знаете, что он уже испортил отношения с властями? Он слишком буквально понимает христианское отношение к рабам. Он ухаживает за бедняками, больными желтой лихорадкой, и утешает умирающих, независимо от цвета кожи. Как вы понимаете, беда именно в чернокожих. После того, что случилось на Санто-Доминго, такому человеку нельзя давать волю. Черномазые могут вообразить, что Бог их жалеет. Нет, пока на Кубе есть генерал-губернатор и гарнизон, этого не допустят! Представьте, генерал-губернатор прислал ко мне адъютанта и просил разобраться с этим монахом. Я разобрался. Занятная история, доложу я вам! Немного слишком занятная и слишком необычная. Думаю, долго он тут не пробудет, - сказал Чибо, немного растягивая слова. Он начал смешивать новую порцию пунша.
- Карло, но ведь он мухи не обидит, разве не так? Брат Франсуа - святой человек! - воскликнул Антони. - Что он сделал плохого?
- О, я вижу, вы разговаривали, - сказал Чибо. Лицо его вдруг посерьезнело.
- Да, я согласен с вами, Тони. Брат Франсуа - святой, в этом-то вся беда. Ему мало исполнять предписанные церковью обряды. Он - один из ваших сложных простецов, человек, проникший за кулисы религии и намеренный жить той историей, которую обряды разыгрывают в лицах. Вы видите, он ни на кого не нападает и не старается сорвать спектакль. Это и составляет трудность для его начальства. Он не дает им повода запретить себя в служении. Напротив, он, насколько я понимаю, просто намерен досконально следовать их собственному учению. Это, конечно, ужасно неприятно - для них.
Антони пытался что-то сказать, но Чибо продолжал.
- Такие люди, как брат Франсуа, и делают христианство опасной религией. Как только церковь готовы счесть декоративным и уютным коконом на засохшей ветке священного древа, местом, где несколько тайком заползших жирных слизняков могут безопасно улечься в спячку, пф! кокон лопается, и их него вылетает дивная, живая душа христианства. Тут же вокруг начинают бегать и махать тонкоячеистыми теологическими и политическими сачками. Когда такое чешуекрылое вылетает на волю, больше всего встревожено государство. Собственность! Если государство не успевает тихонько убить данную особь до того, как крылышки ее обсохнут, церковь ловит ее и прикалывает булавкой к табличке с надписью "Святой Такой-то". Приходят верующие и видят трупик в стеклянной витрине - стекло обычно подкрашено. Бабочка здесь, занесена в каталог и пронумерована. Время от времени ей разрешают совершить несколько безобидных чудес. Груда костылей накапливается, житие бедной бабочки наставляет благочестивых читателей. Они подражают ее трепыханию. Тем временем трудолюбивые гусеницы воздвигают новые готические или романские коконы для слизняков, всегда по одному и тому же проекту. Они, конечно, не ведают, к чему предназначен христианский кокон. - Чибо отхлебнул из кувшина и продолжил чуть более сбивчиво. - Возьмите к примеру Жанну д'Арк!
...Государство ужасно беспечно и глупо, когда казнит. Казни, особенно уничтожение патриотов и моральных реформаторов, должны проходить в глубокой тайне. Драматизировать их, позволять слухам о них расползаться - самоубийственно для правителей, вне зависимости от того, казнили они святого или преступника. Да, я часто удивляюсь государственным мужам. Их ничто не учит. Как раз в то время, когда очередной мечтатель окончательно надоел миру своими призывами жить, как ни одно млекопитающее жить не может ха! врывается полиция! Устраивается суд со всеми атрибутами греческой трагедии! Солдаты маршируют, судьи разглагольствуют, женщины рыдают, священники лицемерно сочувствуют. После чего героя варят в масле, или потрошат, или позволяют ему голому скакать в огне, или вешают - или чего хотите. Как его после этого забыть?
...Сам бы я отправлял святых в опасные дикие страны - пусть себе миссионерствуют, дорога за казенный счет. Именно это я посоветовал генерал-губернатору. Потому что за братом Франсуа уже ходят. Если он внезапно исчезнет в Морро, могут начаться беспорядки. У него есть друзья. Слухи о нем разносятся с плантации на плантацию.
- Карло, как вы можете так говорить? Мне показалось, он вам нравится. Неужели вам все равно? Ведь вы приглашаете его к своему столу! - Антони говорил с жаром и сидел теперь очень прямо.
- Вы меня неправильно поняли, Тони. Я смотрю на такие вещи со стороны, спокойно. Я прозаичный итальянец, настоящий римлянин. Я исхожу из чисто житейских соображений; у брата Франсуа нет лучшего друга, чем я. Ах, вы улыбаетесь, но слушайте. Если он останется здесь, ему конец. Он, надо вам сказать, из знатного французского рода. При старом режиме мог бы сделаться епископом. Однако он бросил все и поехал в деревню простым священником. Во время Революции его занесло в Париж. В самом начале смуты он играл какую-ту незначительную роль, кажется, как представитель избравших его крестьян. Думаю, он поверил, что государство в кои то веки будет помогать народу. Потом он увидел все и ужаснулся Террору. Последние розовые мыслишки святого Жан-Жака выветрились из его головы. Тогда он сделался буквальным последователем Христа. Как? Став нищенствующим францисканцем. Побираясь, он дошел до Испании. Сюда его доставил корабль с солдатами. В Кадисе ему сказали, что солдаты умирают от чумы, и он вплавь добрался до корабля, чтобы за ними ухаживать. Так что видите, его знает даже гарнизон. Это тревожит начальство. Теперь он помогает рабам. Нет, он не проповедует, он вообще ничего не говорит. Но очень скоро это кончится для брата Франсуа плачевно.
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
Имеет мало общего с жизнью реально существовавшего великого царя и полководца.
Творчество писателя и историка Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905) обширно и разнообразно. Его многочисленные исторические сочинения, как художественные, так и документальные, всегда с большим интересом воспринимались современным читателем, неоднократно переиздавались и переводились на многие языки.Из богатого наследия писателя в данный сборник включены два романа: «Господин Великий Новгород», в котором описаны трагические события того времени, когда Московская Русь уничтожает экономическое процветание и независимость Новгорода, а также «Державный Плотник», увлекательно рассказывающий о времени Петра Великого.
Пьер Амброзио Курти (годы жизни не установлены) – итальянский писатель, мастер исторического повествования, засвидетельствовавший своими произведениями глубокое знание древней римской жизни.В романе «Под развалинами Помпеи», окончание которого публикуется во втором томе данного издания, живой кистью художника нарисована картина римского общества в самый интересный и поучительный с исторической точки зрения период римской истории – в эпоху «божественного» императора Августа. На страницах романа предстанут перед читателем Цицерон, Гораций, Тибулл, Проперций, Федр, Овидий и другие классики Древнего Рима, а также императоры Август, Тиверий, Калигула, Клавдий и Нерон.
Эдуард Андреевич Гранстрем (1843–1918) — издатель, писатель, переводчик; автор многих книг для юношества. В частности, приключенческая повесть «Елена-Робинзон» была очень любима детьми и выдержала несколько переизданий, как и известная «почемучкина книжка» для девочек «Любочкины отчего и оттого». Широкую известность в России приобрели его книги «Столетие открытий в биографиях замечательных мореплавателей и завоевателей XV–XVI вв.» (1893), «Вдоль полярных окраин России» (1885). Гранстрем был замечательным переводчиком.
Пьер Алексис Понсон дю Террайль, виконт (1829–1871) — один из самых знаменитых французских писателей второй половины XIX века; автор сенсационных романов, которые выпускались невиданными для тех лет тиражами и были переведены на многие языки, в том числе и на русский. Наибольшую известность Понсону дю Террайлю принес цикл приключенческих романов о Рокамболе — человеке вне закона, члене преступного тайного общества, возникшего в парижском высшем свете. Оба романа, представленные в данном томе, относятся к другой его серии — «Молодость Генриха IV», на долю которой также выпал немалый успех.
Серия: "Стрела" Во время строительных работ в Керчи в подполе разрушенного дома находят золотую вазу с изображениями из скифского быта и ряд других предметов. Как они туда попали, из какого кургана их добыли, кто были люди, их спрятавшие, - археологи или злоумышленники? Над решением этих и многих других вопросов, связанных с находкой, работает группа археологов. Разгадывая одну загадку за другой, они находят следы тех, кто добрался до сокровищ, а затем находят и самый курган. Находки помогают ученым сделать серьезный вклад в историю скифских племен.