Антони Адверс, том 2 - [48]

..И вот, я все это знаю. Много лет я веду дела с местными и с приезжими, и осторожно играю с властями. Я играю, чтобы избежать больших неприятностей. Власти мне доверяют. Да, мне это выгодно, но это не все. Видите ли, я люблю смелых людей. Я не хочу видеть, как их будут убивать, и, насколько могу, постараюсь этому препятствовать. С братом Франсуа дела обстоят так. Он болел. Я убедил доброго падре взять его к себе и выходить. На это время его опасное служение прекратилось. Тем временем генерал-губернатор переговорил с епископом. Вскоре нашего доброго брата отметят за его нищелюбивые труды и по согласованию с местными представителями ордена отправят в Африку - пусть и дальше следует своему призванию! Сейчас ждут только каких-то документов из Сантьяго. И это - в результате того, что я обронил несколько намеков. Я не хочу, мой друг, чтобы ваш святой умер от желтой лихорадки в Морро, ожидая инструкций из Испании. Или вы предпочитаете, чтоб я позволил ему сочинить себе более романтическую и мученическую эпитафию?

Антони затруднялся с ответом. Чувства его были на стороне брата Франсуа, но он не мог возразить и против сказанного Чибо. Он видел за несколько циничными кознями Карло искреннюю человеческую доброту.

- Вы не сочли нужным посоветоваться с самим братом Франсуа? спросил он наконец.

- Ни в коем разе! - отвечал Чибо. - Ваш мечтатель, у которого наготове рецепт всеобщего спасения, естественно, менее кого-либо другого знает, что ему ко благу. Еще бы, если вечность прямо за углом, стоит ли утруждать себя заботой о собственной безопасности. Такой человек кладет голову на облако и идет босиком по битым стеклам и ржавым гвоздям, которые менее возвышенные личности без труда обходят. Когда ему предлагают башмаки, он с жаром отказывается. В данном случае я просто вывожу заоблачного господина с тропы, на которой его ждет западня с острыми кольями, на дорогу, которой он возможно будет идти чуть дольше. Со временем он, без сомнения, отыщет своей собственный болезненный путь на небеса. Даже как равнодушный язычник, не желающий иметь ничего общего ни с какими голгофами, я говорю, что вижу стигматы на руках брата Франсуа.

У Антони странно екнуло сердце. Несмотря на все уговоры Карло, сейчас на него как бы из видения глянуло лицо брата Франсуа, каким оно было в лиловом свете лозы.

- Я думаю, вы правы насчет стигматов, Карло, - отвечал Антони, помолчав. - Возможно, я и впрямь романтик, но сегодня утром мне показалось, что я вижу в этому человеке нечто... божественное, что ли? Я хочу сказать, то качество, которое отличает человека от животного, составляет в нем большую долю, чем во мне. Оно полностью управляет его телом. Я не уверен, что это можно убить. А вы?

Чибо провел рукой по глазам.

- Да, может быть и нельзя. Однако я не хотел бы видеть, как кто-то пытается. Да, должен признаться, Тони, тут вы меня затронули. Говоря о казнях, я должен был добавить, что обыкновенно они не привлекают внимания да и не заслуживают его. У людей есть природное чутье на такие вещи, и обычная бойня редко их возмущает. Лишь когда в сети попадает некто, в заметной степени наделенный качеством, о котором вы говорили, ощущается шевеление.

- Карло, мне кажется, вы совсем не такой и язычник.

Чибо со смехом потянулся.

- Мы заболтались допоздна. А я выпил сегодня три кувшина, отсюда говорливость и непоследовательность. Но все все ли равно, что побуждает людей высказывать свои сокровенные чувства? Сегодня брату Франсуа удалось высказать вам свои. Если честно - он разбередил вас сильнее, чем вы готовы признать?

- Да, - сказал Антони. - Он всколыхнул во мне что-то такое, чего я за собой не знал.

- Вот-вот, - сказал Чибо. - Вы положительно раскипятились, говоря о нем. Вы даже готовы обвинить меня в черствости. Однако я повторяю, это не так. Позвольте немного развернуть перед вами мою собственную философию. Мне кажется, она объясняет происхождение ваших чувств. Мы ведь говорим не просто о французском священнике, да? Его исключительная личность, даже за недолгие минуты разговоры, таинственно вас всколыхнула. Я прав?

- Я уже говорил. Зачем вы..? - Но Чибо не так легко было перебить.

- Спросите себя, Тони mio, так ли он исключителен? Вы молоды! - Чибо презрительно указал на него пальцем. - Когда мы молоды, нам кажется, что чуть ли не все, кого мы встречаем, исключительны. Мы уверены, других таких нет. Равно и наше драгоценное "я" неповторимо. Мы говорим себе и друг другу: "И нас, и наших друзей, таких удивительных, не понимают". Мы думаем, глупому миру нас не понять. Но мы ошибаемся.

...Взрослый мир слишком умен, чтобы тратить на нас время. Он видит нас насквозь с первого взгляда, припоминая себя. Он передумал все наши мысли и устал от наших бурных чувств. Ему незачем тревожиться о молодых, ибо он знает: молодые состарятся. Кроме того, он занят поддержанием жизни, ему некогда теоретизировать. Добрый старый мир! Это молодые не понимают его или себя.

...С пятнадцати до двадцати пяти лет юноша говорит о себе или высиживает прибрежную гальку, квохча над нею в истерике. Под яйцами я разумею события. Они созревают сами. Судьба откладывает их, оплодотворенные, на теплом берегу. Те зародыши, что выживают, развиваются согласно заложенному в яйце. Вы очень мало можете на них влиять. Гораздо меньше, чем полагаете. Да просто не можете!