Антология средневековой мысли. Том 1 - [194]

45. Теперь, рассмотрев троякую деятельность Бога, мы видим, что каждое создание вознаграждается согласно с тем, как оно служит. И чем может быть вознаграждено то [создание], посредством которого, но без которого совершается то, что совершается? И чем, кроме гнева то, вопреки которому совершается? Чем, кроме благодати, то, вместе с которым совершается? Итак, мы находим, в первом случае — никакие, во втором — дурные, в третьем — добрые заслуги. Ведь животные, хотя через них совершается какое бы то ни было добро или зло, не вознаграждаются чем-либо добрым или злым. Они не имеют ничего такого, на основе чего они могли бы соглашаться (consentiant) с добром или злом. А тем более камни, ибо они и не могут согласиться. Кроме того, дьявол или дурной человек, когда они полны сил и их разум бодрствует, все же вознаграждаются, но не иначе, как наказанием, за то, что они не согласны с добром. Ведь Павел добровольно проповедует Евангелие, «чтобы, если не добровольно, не исполнять только вверенное ему служение» (1 Кор. 9, 16); и всякий понимает подобным же образом, потому что согласию (censensu) воли повинуется и твердо надеется, что ему уготован венец праведности. Следовательно, Бог во спасение пользуется созданием (creatura) неразумным и неощущающим, как будто упряжкой или орудием, которые никоим другим образом не будут приобщены к выполненному делу. Он пользуется существом (creatura) разумным, но злонамеренным, как розгой для воспитания, которую, вразумив сына, Он бросает в огонь, как ненужный прут. Он пользуется и ангелами, и людьми доброй воли, как Своими помощниками и соучастниками (commilitones et coadjutores), которых по достижении победы вознаградит достойнейшим образом. Даже Павел о себе и себе подобных смело предвещает: Ведь мы — «соучастники Бога» (Евр. 1, 9). Итак, Бог благосклонно устанавливает человеку заслуги там, где посредством него и вместе с ним решает милостиво совершить какое-либо добро. И потому мы надеемся, что мы — помощники Бога, соработники (cooperatores) Святого Духа, заслужившие царство, ибо по добровольному согласию мы соединяемся с божественной волей.

Глава XIV. О том, что в деле спасения предоставляется благодати, а что — свободному выбору

46. Итак, что же? Следовательно, это дело [спасения] целиком зависит от свободного выбора, это только его заслуга, поскольку соглашается он? Безусловно. Однако это не так, ибо само согласие, в котором состоит вся заслуга, происходит от Него, ибо сказано: «мы не способны были сами помыслить» (а это меньше, чем согласиться) «что от себя, как бы от себя» (2 Кор. 3, 5)[490]. Не мои слова, но апостола, который все, что может происходить от добра, т. е. и мыслить, и хотеть, и совершать, приписывает благоволению Бога (Флп. 2, 13), но не своему выбору. Следовательно, если Бог эти три [способности] — мыслить, хотеть и совершать добро, — создает в нас, то первое, видимо Он совершит без нас, второе — с нами, третье — посредством нас. Ибо, внушая добрые помыслы, нас упреждает; изменяя злую волю, к Себе посредством согласия приобщает, управляя согласием, внутреннее побуждение проявляет вовне в совершаемом нами деле. Поистине, мы никоим образом не можем Его [Бога] упредить. Если же Он не упредит, то не найдет ни одного доброго и не спасет никого. Следовательно, без сомнения, Богом вершится наше спасение, а не посредством нас[491], и, во всяком случае, не с нами. Однако согласие и дело хотя и не от нас, но уже и не без нас. Итак, не первое, в чем мы, конечно, совершенно не участвуем; и не последнее, что в большинстве случаев исторгает или бесполезный страх, или постыдное лицемерие, но только среднее засчитывается нам в заслугу. Только добрая воля, очевидно, достигает этого, остальное не приносит пользы, если она отсутствует. Но я бы сказал, не приносит пользы делающему, а не направляющему. Итак, намерение способствует заслуге, действие — подобию; предшествующий им помысел — только побуждению.

47. Следовательно, надо заботиться о том, чтобы, мы, чувствуя, как внутри нас и с нами невидимо совершается это [спасение], не приписывали его своей воле, которая нестойка, или принуждению Божиему, которого не существует; но только одной благодати, которой Бог полон. Именно она побуждает к свободному выбору, сея замысел; очищает, изменяя состояние; укрепляет, подводя к действию, охраняет, дабы не чувствовать усталости. Таким же образом она действует купно со свободным выбором, ибо лишь в первом случае его опережает, а в остальных — сопутствует ему, и для того непременно опережает, чтобы далее он действовал вместе с ней. Итак, то, что от благодати лишь берет начало, равным образом совершается и тем и другим [благодатью и свободным выбором], ибо они действуют вместе, а не по отдельности, единовременно, а не по очереди, посредством отдельных свершений. Не частично благодать, не частично свободный выбор, но все целиком преодолевают совместными усилиями. Все — он, и все — она; по как все в нем, так все из нее.

48. Верим, что читателю нравится, что мы никоим образом не отступаем от смысла сказанного апостолом. И пусть наш разговор отклоняется в разные стороны, мы снова и снова приходим почти к тем же самым его словам. Что же еще звучит у нас, как не следующее: «не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим. 9, 16). И он говорит это поистине не потому, что кто-то может возжелать или устремиться к суете, но потому, что тот, кто желает и стремится, не в себе, но в том, от кого получил и желание и стремление, должен бы восславиться. Ведь он говорит: «Что ты имеешь, чего бы не получил?» (1 Кор. 4, 7). Ты создаешься, очищаешься, спасаешься. Что из этого у тебя от тебя самого, о человек? Что из этого доступно свободному выбору? Ни создать себя, если ты не существовал, ни оправдать если ты грешник, ни воскресить, если ты мертв, себя самого ты не мог. Я уж умалчиваю об остальном добре, которое необходимо для очищения или уготовано для спасения. То, о чем мы говорим, касается первого и последнего. Но и относительно среднего никто не сомневается, разве только тот, кто не ведая праведности Божией и, усиливаясь установить свою, не покоряется праведности Божией (Рим. 10, 3). И что же? Ты признаешь силу созидающего, славу спасающего, и отрицаешь правду очищающего? «Исцели меня, Господи, — говорит, — и исцелен буду, спаси меня — и спасен буду; ибо Ты — хвала моя» (Иер. 17, 14). Он сознавал правду Божию, он надеялся им равно как очиститься от греха, так и освободиться от горя; и потому хвалу Ему, а не себе воздал. Из-за этого и Давид, повторяя: «не нам, Господи, не нам, — говорит, — по имени Твоему дай славу» (Пс. 113, 9), ибо он ожидал от Бога и покров праведности и покров славы. Кто тот, кто отрицает правду Божию? Кто тот, кто оправдывает сам себя? Кто ждет себе заслуг откуда угодно, но не от благодати. Ведь, тот, кто создал то, что может спасти, также определяет, откуда спасет. Он сам, говорю я, дарует заслуги: Тот, Кто создал тех, кому дарует. «Что же я воздам, — говорит, — Господу за все», что не дал, но «воздал мне?». И он признает, что его существование и его праведность — от Бога, ибо если бы он отрицал и то и другое, погубил бы и то и другое, непременно утрачивая то, от чего он праведен, и таким образом осуждая, что он существует. На третьем же месте он вновь находит то, чем, в свою очередь, искупает: «Чашу, — говорит, — спасительную восприму». Спасительная чаша — кровь Спасителя. Следовательно, если у тебя совсем ничего нет от самого себя, что воздашь ты на дары Бога, из которых предвидишь себе спасение: «имя Господне, — говорит, — призову» (Пс. 115, 12-13), ибо бесспорно всякий, кто призовет [имя Господне], спасется (Рим. 10, 13).