Антология средневековой мысли. Том 1 - [192]

Глава XII. О том, освобождается ли от вины или лишается свободного выбора отрекающийся от веры из страха смерти или наказания; где обсуждается отречение Петра

38. Но мы можем видеть, что согласно нашему утверждению, не будет вины на тех, кто из страха наказания или смерти были принуждены отречься от веры словом, ибо отрекаются лишь голосом; ведь и воля их должна быть принуждена к вине, чтобы они захотели того, чего, очевидно, им запрещено хотеть. И так гибнет свободный выбор. Но это было невозможно (ведь не мог один и тот же человек хотеть и не хотеть в одно и то же время); находим, почему зло никоим образом не должно было вменяться в вину желающим зла. Ведь оно не таково, как первородный грех, которому подвержен не только не соглашающийся, но по большей части и не знающий, пока не будет воскрешен через крещение. В качестве примера скажем, прежде всего, об апостоле Петре: конечно, он, как казалось, отрекся от Истины против собственной воли, так как было нужно или отречься, или умереть. Боясь умереть, он отрекся. Он не хотел отрекаться, но еще более не хотел умирать. Итак, в действительности не желая отрекаться, он отрекся, чтобы не умереть. Ибо языком, а не волей человек принуждается лишь сказать то, чего он не хочет, а не захотеть иного, чем хотел. Язык выступил против воли, но неужели и воля изменилась? Чего же он хотел? Того, что было прежде, т. е. быть учеником Христа. А что говорил? «Не знаю сего человека» (Мф. 26, 72). Почему же так? Он хотел избежать смерти. Но что в этом было преступного? Мы постигаем две воли апостола: одну, согласно которой он не хотел умирать, совершенно невинную, и другую, весьма достойную похвалы, согласно которой он желал быть христианином. В чем, следовательно, его можно обвинить? Не в том ли, что предпочел солгать, а не умереть? Ясно, что воля эта была достойна порицания, ибо более хотела сохранить жизнь тела, чем души. Ведь клевещущие уста убивают душу (Прем. 1, 11). И, следовательно, он согрешил, и не без согласия собственной воли, жалкой и малодушной, но, очевидно, свободной. Он согрешил, не отвергая или не ненавидя Христа, но слишком возлюбив себя. И к этой пагубной любви вынудил его волю и убедил его существовать неожиданный страх. Он был таким, не зная этого, вне сомнения, уже тогда, когда услышал от того, от кого не мог скрыться: «прежде, нежели пропоет петух, трижды отречешься от меня» (Мф. 26, 34). Итак, это бессилие воли, проявившееся, но не порожденное внушенным страхом, сделало явным, насколько он любил себя, а насколько Христа.

Явным, однако, не для Христа, а для Петра. Ведь Христос и раньше знал то, что было в человеке. Следовательно, насколько он [Петр] почитал Христа, его воля вполне терпела принуждение (что невозможно отрицать), чтобы он мог говорить вопреки себе: в той мере в какой себя почитал, вне сомнения, добровольно согласился, чтобы говорить в пользу себя. Если бы он не любил Христа, он отрекся бы не против воли; но если бы не любил себя еще более, он вообще не отрекся бы. Итак, надо признать, что человек был принужден собственную волю если не изменить, то хотя бы скрыть; принужден, говорю я, хотя и не отступить от любви к Богу, однако несколько уступить любви к самому себе.

39. Следовательно, что же? Очевидно, устранено все предыдущее утверждение о свободе воли, ибо бесспорно обнаружено, что воля могла быть принуждена? Это так, но только если она могла быть принуждена чем-либо другим, нежели самой собой. Но, т. к. сама себя заставила, она и принужденная, и принуждающая; очевидно, что где она теряет, там и приобретает свободу. Ведь силу, которую она сама себе внушает, из себя черпает. Далее, то, что воля из себя черпает, присуще ей. А то, что ей присуще, [делается] не по принуждению, но по собственной воле. Если же по собственной воле, то свободно. Тот, кого собственная воля даже на отречение принудила, был принужден, ибо хотел: вернее, не принужден был, а согласился, и не посторонней силой, но по собственной воле, по крайней мере по той [воле], согласно с которой он хотел всеми средствами избежать смерти. В противном случае, если бы не согласилась воля — повелительница речи, разве смог бы голос слабой женщины облечь священную речь в нечестивые слова. Наконец, впоследствии, когда умерил эту чрезмерную любовь к себе и начал почитать Христа, как должно, т. е. всем сердцем, всей душой, всей добродетелью, он возымел такую силу, что никакими наказаниями или угрозами нельзя было заставить его волю сделать речь орудием неправедности, смело посвятил ее истине. «Должно повиноваться, говорит, больше Богу, нежели человеку» (Деян. 5, 29).

40. Принуждение же бывает двух видов: мы принуждены или терпеть что-либо, или действовать против своей воли. Причем пассивное (ведь так называется первое из них) может иногда совершаться без добровольного согласия терпящего, но активное — никогда. Поэтому зло, которое возникает в нас или из нас, не должно вменяться нам в вину, если мы его не желаем. Впрочем, то, что возникает в нас, не происходит без участия воли. Поистине мы убеждаемся, что мы хотим того, что не происходит, если мы не хотим этого. Следовательно, существует и некое активное принуждение, но [подчинение ему] не имеет оправдания, если оно добровольное. Христианин был принужден отречься от Христа, страдая, но и желая. Он весьма хотел избежать меча убийцы; и не меч, находившийся снаружи, а его воля, руководящая им изнутри, отверзла ему уста. Далее, меч убедил эту волю быть такой, но не вынудил. Итак, не меч, а она сама ввергла себя в вину. Наконец, те, в ком воля была истинной, могли быть скорее убиты, но не совращены. Это то, что им было сказано: «поступят с вами, как захотят» (Мк. 9, 13), но с членами их, а не с сердцем. Да не сделаете вы то, что они захотят, но они сами сделают, а вы будете терпеть. Замучат тело, но не изменят волю: будут свирепствовать над плотью, но не получат ничего от души. Хотя тело терпит по власти пытающего, но воля его свободна. Если она не будет стойкой, они, свирепствуя, узнают это: если же стойкой будет, не принудят ни к чему. Ее бессилие — полностью от нее самой, стойкость же — не от нее, но от Духа Господня. Вознаграждается же она, когда возрождается.