Антология современной французской драматургии. Том II - [121]
не только меня,
но и
других тоже.
Однажды вечером она пригласила всю семью к себе по исключительному поводу:
ее сыну исполнялось девять лет.
Сестра и дядя и на этот
раз не смогли
отклонить приглашение,
потому что,
разумеется,
день рождения ребенка — это святое.
Вся семья была в сборе, и она уже собралась идти за сыном, который ждал в своей комнате,
когда
то, что неминуемо
должно было случиться уже несколько дней назад,
случилось.
Наступила темнота…
Сперва мы решили, что по всему дому отключили электричество.
Но довольно быстро сообразили, что происшествие носило скорее исключительный характер,
и, разумеется,
сразу же догадались
о его причинах…
Какой удар для моей подруги,
ведь она так хотела превратить этот вечер в нечто особенное.
Вся убогость ее материального и финансового положения
еще раз предстала на всеобщее обозрение.
Потому что электричество отключили
только ей.
И весь день рождения,
этот праздник для ребенка,
был загублен.
Ее дядя страшно рассердился.
У тебя действительно нет никакого представления о реальной жизни, сказал он,
это никуда не годится.
Он был прав,
И ей стало стыдно еще больше.
Однажды дядя моей подруги и сестра моей подруги решили пожениться друг на друге.
Со стороны этот союз мог показаться не совсем обычным,
даже странным,
но дядя моей подруги приходился всего лишь сводным братом отцу моей подруги и ее сестры.
Этот брак, следовательно, был вполне приемлемым,
а самое главное,
это был брак по большой любви.
На протяжении вот уже нескольких лет,
несмотря на счастье иметь постоянное место на предприятии,
где работали почти все жители нашей области,
я тем не менее сталкивалась с одной небольшой проблемой.
Эта небольшая проблема касалась моего здоровья
и была, безусловно, связана
с моей профессиональной деятельностью.
Как только я возвращалась домой
после работы,
в спине появлялась
какая-то странная боль,
и я, признаюсь, выла бы от этой боли,
если бы не чудо-лекарства, которые мне выписал врач
и которые приносили хоть какое-то облегчение.
Мне кажется, что без моей подруги,
без ее поддержки
я бы, конечно, не смогла
все это вынести,
это уж точно.
Я бы осталась дома
и потеряла место,
потому что такова жизнь…
Я бы лежала, уставившись в потолок,
в то время как на предприятии для остальных продолжалась бы жизнь, но без меня.
Вот
какие ужасные мысли
посещали меня.
Однажды, когда ее денежные проблемы достигли
совершенно головокружительных
масштабов,
я посоветовала ей встретиться с некоей особой, которая проживала в той же многоэтажке, но чуть выше, на двадцать девятом этаже.
Эта особа, судя по всему,
не работала,
но тоже имела собственную квартиру
и купила очень красивую новую машину.
Поговаривали, что в течение дня к ней заходило много мужчин.
Сказать по правде, я этому не верила.
Мы решили занять у нее сумму, равную месячному взносу в счет кредита
за квартиру моей подруги.
Но именно в этот момент
моя подруга дала мне понять, что хочет со мной поговорить.
Ей показалось, сказала она, что эта женщина
похожа
на ее сестру…
Я заставила ее по крайней мере дважды повторить сказанное.
Лично я не находила никакого сходства между обеими женщинами.
Но у моей подруги это был своего рода сдвиг — принимать одного человека за другого, и ее многочисленные истории всякий раз убеждали меня в том, что она не всегда имела четкое представление о реальной жизни.
Но хуже всего было то,
что после этого ей захотелось уйти.
Она сказала, что испугалась,
испугалась этой особы,
которая, по ее словам, была похожа
на ее сестру.
Однажды ей даже померещилось,
что кое-кто,
или, точнее сказать, одна женщина,
работавшая в моем цехе,
была похожа на нее, прямо не различить, вылитая она,
прямо как капли воды.
Она заметила ее как-то вечером, когда встречала меня после смены.
Разумеется, после, на следующий день, я повсюду искала ее, пристально вглядываясь в лица окружавших меня девушек, но напрасно, ничего такого я не обнаружила.
Потому что, разумеется, никто у меня на работе не был на нее похож.
Она все же часто ошибалась в своем восприятии вещей
и людей.
Нет, у нее не всегда было четкое представление о реальной жизни.
Но труднее всего ей было понять,
почему ее не брали на работу на «Норсилор», где работали практически все жители нашей области.
В тот день никто так и не смог объяснить, каким образом она, посторонний человек, смогла проникнуть на предприятие.
Все входы-выходы находились под строгой охраной.
Моя подруга пребывала в полнейшем отчаянии,
на грани срыва.
Она просто хотела понять, говорила она,
что отличает ее от других людей, работающих на предприятии.
Всякий раз когда она пыталась устроиться на «Норсилор», всякий раз когда ее проверяли, чтобы увидеть, годится ли она хоть на какую-то работу, ее ждал отказ, ее не могли взять на предприятие.
Я-то знала, что работа, которую мы выполняли, была не такой уж простой,
что она требовала точности
и методичности.
Как раз тех качеств, что были присущи моей подруге в наименьшей степени.
В то утро
пришлось вызвать ее сестру, которая работала в администрации, и ее дядю, начальника небольшого цеха, чтобы хоть как-то успокоить мою подругу и убедить ее покинуть территорию предприятия.
Надо сказать, что этот инцидент выставил ее в не самом лучшем свете в глазах руководства.
Сказать, что роман французского писателя Жоржа Перека (1936–1982) – шутника и фантазера, философа и интеллектуала – «Исчезновение» необычен, значит – не сказать ничего. Роман этот представляет собой повествование исключительной специфичности, сложности и вместе с тем простоты. В нем на фоне глобальной судьбоносной пропажи двигаются, ведомые на тонких ниточках сюжета, персонажи, совершаются загадочные преступления, похищения, вершится месть… В нем гармонично переплелись и детективная интрига, составляющая магистральную линию романа, и несколько авантюрных ответвлений, саги, легенды, предания, пародия, стихотворство, черный юмор, интеллектуальные изыски, философские отступления и, наконец, откровенное надувательство.
На первый взгляд, тема книги — наивная инвентаризация обживаемых нами территорий. Но виртуозный стилист и экспериментатор Жорж Перек (1936–1982) предстает в ней не столько пытливым социологом, сколько лукавым философом, под стать Алисе из Страны Чудес, а еще — озадачивающим антропологом: меняя точки зрения и ракурсы, тревожа восприятие, он предлагает переосмысливать и, очеловечивая, переделывать пространства. Этот текст органично вписывается в глобальную стратегию трансформации, наряду с такими программными произведениями XX века, как «Слова и вещи» Мишеля Фуко, «Система вещей» Жана Бодрийяра и «Общество зрелищ» Г.-Э. Дебора.
Третье по счету произведение знаменитого французского писателя Жоржа Перека (1936–1982), «Человек, который спит», было опубликовано накануне революционных событий 1968 года во Франции. Причудливая хроника отторжения внешнего мира и медленного погружения в полное отрешение, скрупулезное описание постепенного ухода от людей и вещей в зону «риторических мест безразличия» может восприниматься как программный манифест целого поколения, протестующего против идеалов общества потребления, и как автобиографическое осмысление личного утопического проекта.
рассказывает о людях и обществе шестидесятых годов, о французах середины нашего века, даже тогда, когда касаются вечных проблем бытия. Художник-реалист Перек говорит о несовместимости собственнического общества, точнее, его современной модификации - потребительского общества - и подлинной человечности, поражаемой и деформируемой в самых глубоких, самых интимных своих проявлениях.
Рукопись романа долгое время считалась утраченной. Через тридцать лет после смерти автора ее публикация дает возможность охватить во всей полноте многогранное творчество одного из самых значительных писателей XX века. Первый законченный роман и предвосхищает, и по-новому освещает всё, что написано Переком впоследствии. Основная коллизия разворачивается в жанре психологического детектива: виртуозный ремесленник возмечтал стать истинным творцом, победить время, переписать историю. Процесс освобождения от этой навязчивой идеи становится сюжетом романа.
Роман известного французского писателя Ж. Перека (1936–1982). Текст, где странным и страшным образом автобиография переплетается с предельной антиутопией; текст, где память тщательно пытается найти затерянные следы, а фантазия — каждым словом утверждает и опровергает ограничения литературного письма.
В сборник вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1960—1980-х годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.
В Антологии современной британской драматургии впервые опубликованы произведения наиболее значительных авторов, живущих и творящих в наши дни, — как маститых, так и молодых, завоевавших признание буквально в последние годы. Среди них такие имена, как Кэрил Черчил, Марк Равенхил, Мартин МакДонах, Дэвид Хэроуэр, чьи пьесы уже не первый год идут в российских театрах, и новые для нашей страны имена Дэвид Грейг, Лео Батлер, Марина Карр. Антология представляет самые разные темы, жанры и стили — от черной комедии до психологической драмы, от философско-социальной антиутопии до философско-поэтической притчи.