Антология современной французской драматургии. Том II - [119]
>Внезапно раздаются звуки песнопения. На мгновение они замолкают, прислушиваясь.
Что еще там такое?
КЛАРА. Ты тоже слышишь?
ШАРЛЬ. Ну да, слышу.
КЛАРА. Значит, это не только у меня в голове.
ШАРЛЬ. Нет, это у меня в голове тоже.
>Вслушиваются в слова песнопения.
Пойди посмотри.
КЛАРА. Я?
ШАРЛЬ. Кто же еще?
КЛАРА. Одна?
ШАРЛЬ. Клара, я не в состоянии куда-то тащиться, не в состоянии! (У него отрыжка.) Ты же видишь!
>Песнопение продолжается. Клара выходит, шатаясь. Оставшаяся открытой дверь хлопает на ветру. Песнь заполняет пространство. Шарль — в промежутках между спазмами — бормочет ее слова. Потом вдруг бросается к раковине, блюет мимо нее.
>Входит растерянная Клара.
КЛАРА. Шарль, это ужасно.
ШАРЛЬ. Согласен, тошнотворно, но по крайней мере наконец все вышло.
КЛАРА. Монашенки, кругом монашенки, их столько… Они наводнили всю палубу… И поют, и поют… Ты бы только видел!
ШАРЛЬ. Дай тряпку.
КЛАРА. Какую тряпку?
ШАРЛЬ. Любую. Куда они едут?
КЛАРА. К своим святым местам.
ШАРЛЬ. К каким святым местам?
КЛАРА. Туда, к нам.
>Шарль вытирается, вытирает пол, садится и смеется.
У тебя это вызывает смех?
ШАРЛЬ. Истории про монашек всегда вызывали у меня смех.
КЛАРА. От этого просто голова кругом идет. Они поют, веселятся, некоторые водят хороводы.
ШАРЛЬ. Похоже, качает не так сильно.
КЛАРА. Качает так же, просто ты уже привык.
ШАРЛЬ. Ко всему привыкаешь. Почти ко всему…
>Внезапно раздается хасидская песня. Христианское песнопение постепенно затихает. Шарль и Клара слушают, сидя на своих койках. Хасидская песня звучит все громче.
КЛАРА. Хорошо поют.
>Шарль смотрит на нее, ничего не говоря, потом ложится.
Пойду посмотрю.
ШАРЛЬ. На кого?
КЛАРА. На наших.
ШАРЛЬ. Может, тебе там попадется «Монд», мне начинает не хватать страницы некрологов.
КЛАРА. Скоро будешь читать свои некрологи на иврите.
ШАРЛЬ. Будем надеяться.
КЛАРА. Ну я пошла.
ШАРЛЬ. Смотри не простудись.
>Она уже успела выйти. Дверь снова хлопает на ветру. Шарль поднимается и нетвердым шагом идет ее закрывать.
>Темнеет.
>Церковные песнопения и хасидская песня постепенно переходят в молитвы. Тем временем на сцене появляется Хор.
ХОР. Ну вот, пришло время расставаться со Сподеками. Они плывут к тебе, земля обетованная. Плывут, ничего не ведая об им обещанной стране. Плывут, страдая морской болезнью и неся с собой свою боль — материнскую и отцовскую. Совсем скоро корабль минует Кипр и после короткой стоянки возьмет курс на землю обетованную.
КЛАРА(голос за сценой). Шарль, Шарль! Скорее поднимайся наверх! Виден берег!
>Шарль приподнимается на койке.
КЛАРА(появляясь в дверях каюты). Скорей, а то все пропустишь!
(Исчезает.)
>Шарль одевается. Песнопения и молитвы звучат мощнее.
>Клара появляется снова.
Надень темные очки и соломенную шляпу! Плывем вдоль берега, какая красота!
ШАРЛЬ(надевая на голову соломенную шляпу и доставая очки). Ну вот, сразу чувствуешь себя легче… (Надевает темные очки и ощупью, нетвердым шагом идет к двери.)
ХОР. Если на постановку отпущены приличные средства (чего автор желает от всего сердца) и если позволяет сценическое пространство, то зритель увидит высоко под колосниками в свете (пусть и искусственном) заходящего солнца Клару и Шарля, открывающих для себя землю обетованную, смешавшихся с толпой таких же, как они, искателей забвения и новой жизни, бок о бок с монашенками и послушницами, со священниками, попами и пасторами в одинаковых одеждах паломников, одинаково охваченными волнением, верой и надеждой. Если же средств не будет, придется ограничиться затемнением, сопровождаемым тишиной. Впрочем, тишину, возможно, нарушит раздавшийся вдали призывный крик муэдзина, внезапно заставив нас чутко прислушаться…
Перевод Елены Карасевой
Jean-Claude Grumberg, Vers tot Terre promise. Tragédie dentaire © Actes Sud, 2006
Жоэль Помра
ТОРГОВЦЫ
В пьесе «Торговцы», которая является театральной притчей, события излагаются зрителю одновременно устным повествованием рассказчицы (воспроизведенным в опубликованном тексте) и чередой немых сцен с разными действующими лицами, в разных местах. Пьеса построена на соединении этих двух измерений, образующих единое целое лишь во время показа спектакля. Сцены проходят перед глазами зрителей параллельно повествованию рассказчицы, но не иллюстрируют его, а дополняют или ставят его под сомнение. Слова, произносимые героиней, не носят объективный характер, более того, они могут решительно опровергаться событиями, происходящими в это время на сцене. За достоверность повествования ручаться невозможно.
Сказать, что роман французского писателя Жоржа Перека (1936–1982) – шутника и фантазера, философа и интеллектуала – «Исчезновение» необычен, значит – не сказать ничего. Роман этот представляет собой повествование исключительной специфичности, сложности и вместе с тем простоты. В нем на фоне глобальной судьбоносной пропажи двигаются, ведомые на тонких ниточках сюжета, персонажи, совершаются загадочные преступления, похищения, вершится месть… В нем гармонично переплелись и детективная интрига, составляющая магистральную линию романа, и несколько авантюрных ответвлений, саги, легенды, предания, пародия, стихотворство, черный юмор, интеллектуальные изыски, философские отступления и, наконец, откровенное надувательство.
На первый взгляд, тема книги — наивная инвентаризация обживаемых нами территорий. Но виртуозный стилист и экспериментатор Жорж Перек (1936–1982) предстает в ней не столько пытливым социологом, сколько лукавым философом, под стать Алисе из Страны Чудес, а еще — озадачивающим антропологом: меняя точки зрения и ракурсы, тревожа восприятие, он предлагает переосмысливать и, очеловечивая, переделывать пространства. Этот текст органично вписывается в глобальную стратегию трансформации, наряду с такими программными произведениями XX века, как «Слова и вещи» Мишеля Фуко, «Система вещей» Жана Бодрийяра и «Общество зрелищ» Г.-Э. Дебора.
Третье по счету произведение знаменитого французского писателя Жоржа Перека (1936–1982), «Человек, который спит», было опубликовано накануне революционных событий 1968 года во Франции. Причудливая хроника отторжения внешнего мира и медленного погружения в полное отрешение, скрупулезное описание постепенного ухода от людей и вещей в зону «риторических мест безразличия» может восприниматься как программный манифест целого поколения, протестующего против идеалов общества потребления, и как автобиографическое осмысление личного утопического проекта.
рассказывает о людях и обществе шестидесятых годов, о французах середины нашего века, даже тогда, когда касаются вечных проблем бытия. Художник-реалист Перек говорит о несовместимости собственнического общества, точнее, его современной модификации - потребительского общества - и подлинной человечности, поражаемой и деформируемой в самых глубоких, самых интимных своих проявлениях.
Рукопись романа долгое время считалась утраченной. Через тридцать лет после смерти автора ее публикация дает возможность охватить во всей полноте многогранное творчество одного из самых значительных писателей XX века. Первый законченный роман и предвосхищает, и по-новому освещает всё, что написано Переком впоследствии. Основная коллизия разворачивается в жанре психологического детектива: виртуозный ремесленник возмечтал стать истинным творцом, победить время, переписать историю. Процесс освобождения от этой навязчивой идеи становится сюжетом романа.
Роман известного французского писателя Ж. Перека (1936–1982). Текст, где странным и страшным образом автобиография переплетается с предельной антиутопией; текст, где память тщательно пытается найти затерянные следы, а фантазия — каждым словом утверждает и опровергает ограничения литературного письма.
В сборник вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1960—1980-х годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.
В Антологии современной британской драматургии впервые опубликованы произведения наиболее значительных авторов, живущих и творящих в наши дни, — как маститых, так и молодых, завоевавших признание буквально в последние годы. Среди них такие имена, как Кэрил Черчил, Марк Равенхил, Мартин МакДонах, Дэвид Хэроуэр, чьи пьесы уже не первый год идут в российских театрах, и новые для нашей страны имена Дэвид Грейг, Лео Батлер, Марина Карр. Антология представляет самые разные темы, жанры и стили — от черной комедии до психологической драмы, от философско-социальной антиутопии до философско-поэтической притчи.