Антимагия. Все не то, чем кажется - [3]

— Вообще-то я здесь уже с неделю, — признается Бенвенуто. — Мне следовало сразу же прибежать со всех ног, но…

— Но ты был занят у де Пальмароза, — подхватывает синьора Форте с понимающей усмешкой. — Портрет синьорины Беатриче, особенный портрет. О нем в городе много разговоров. Сюда все еще заходят художники, от них я узнаю все новости.

— Да, портрет, — со вздохом соглашается учитель. — И еще я не решался. Столько лет прошло, каждый из нас прожил целую жизнь. Меня она потрепала, а вот ты… — он разводит руки в стороны, демонстрируя восхищение.

— И я не помолодела, — мягко возражает хозяйка гостиницы, но ее глаза довольно искрятся от восторженных слов прежнего возлюбленного. — Это твой ученик? Тот самый, который делает людям крылья?

— Вы меня знаете, синьора? — удивляюсь я.

— Артуро Синьори заходил сюда с братом, — отвечает Ипполита. — Младший Синьори говорил только о твоей летающей машине. Ведь я не ошиблась, ты Давиде Френи?

Я кланяюсь, польщенный тем, что моя слава достигла ее ушей. Бенвенуто одобрительно хмыкает в бороду.

— Очень удачно, что ты заглянул, — говорит Ипполита. — С тобой хотят поговорить. Наверху, третья дверь слева.

Мы с учителем удивленно переглядываемся. Его подруга поощрительно кивает мне и указывает взглядом на лестницу, ведущую на деревянные антресоли.

— Ступай, — говорит мне Бенвенуто и окидывает синьору Форте томным взглядом. — А мы пока побудем здесь, за каким-нибудь удобным столиком. Нам есть о чем поболтать.

* * *

Коридор, в который я попадаю, поднявшись на антресоли над обеденным залом, тих и темен. За дверями по обеим сторонам тишина. Номер, который указала хозяйка, — последний у маленького окна в конце коридора. Я решаю не стучать, нажимаю на латунную ручку и вхожу внутрь.

В небольшой комнате, обитой темными дубовыми панелями, полумрак. Окно, выходящее в соседний двор, полуприкрыто ставнями. В глубине горит огонь в камине, распространяя неяркий дрожащий свет. У огня в кресле с высокой спинкой сидит человек. Вглядевшись, я узнаю худощавую фигуру, бородку и профиль с изящной горбинкой.

— Маэстро Карбони? Почему вы ждете меня здесь? Я только вчера вернулся и как раз собирался сегодня зайти к вам. Нам надо поговорить.

Оттавио отрицательно качает головой.

— Ипполита держит эту комнату для меня. Когда ты пришел, меня известили, я вошел через черный вход и попросил тебя позвать. Лучше, если тебя не увидят приходящим ко мне. За тобой теперь следят.

— Эльфы, — согласно киваю я. — Я не понимаю, почему. Заходил к Белаква, но братья прячутся от меня. Доротео сказал, что они пошли с Тицианой в Руджеро. Прикинулся, что ничего не знает.

— Эльфы ни при чем, — мягко возражает Карбони. — Я их попросил присматривать за тобой, когда ты занялся изучением жизни Моро. Собиратели, скорее всего, станут за тобой наблюдать.

— Вы знаете о Собирателях, — неприятно удивляюсь я и хмурюсь от недоверия. — В первый день, когда я был у вас, вы написали записку. Я ее прочел. «Антимаг явился за ключом», — произнося рискованные слова, я перехожу на шепот. — Учитывая, через что я прошел в последние два дня, хотелось бы услышать объяснения.

— Разумеется, — легко соглашается Карбони и указывает на кресло, стоящее напротив его собственного. — Присядь, — на круглом столике между креслами стоит кувшин с вином и два стеклянных бокала, — угощайся.

Мне не до церемоний, внутри загорается нетерпение. Но я сажусь в кресло и наполняю оба бокала зеленоватой влагой с виноградным ароматом. Оттавио делает глоток из своего бокала.

— Думаю, отчасти ты и сам нашел объяснения, — говорит он, глядя в огонь камина. — Ты прочел зашифрованную записку, ты изучал жизнеописание Моро и составил схему, которая висит у тебя в комнате над камином. Я ее видел, когда заходил к Бенвенуто. На ней поверх всего написаны два слова…

— Изначальный родник, — перебиваю я. — Он существует?

— Вот последствия рационального мышления у творческих натур, — Оттавио улыбается, — во всем видеть лишь символы. Тогда как некоторые из, казалось бы, художественных аллегорий стоит воспринимать буквально.

— Моро, князь Карло и Аврелий воспринимали, — утвердительно замечаю я. — Они считали, что Родник материален?

— Моро вообще был не самым обычным человеком, — отвечает Оттавио. — Вам было бы о чем поговорить. Хотя в другом смысле ты был бы, — он лукаво щурит глаза, — не в его вкусе. Он любил смуглых и черноволосых юношей.

— Таких, как Бенвенуто, — улыбаюсь я, вспоминая рассказ учителя.

— И не только, — загадочно усмехается Оттавио.

— А! — понимаю я и вскидываю брови в веселом удивлении. — В том месте, до которого я дочитал, об этом не было ни слова.

— И тем не менее, — улыбаясь, пожимает плечами Карбони, — Моро, как многие артистические личности, был непостоянным. Десять лет рядом с таким человеком — это целая жизнь. Вообще-то из-за этого мы и поссорились с Бенвенуто. Из-за того, что он обо всем узнал последним, хотя мы были лучшими друзьями. Ему было обидно, а я не мог объяснить, что есть вещи, о которых не рассказывают так легко, даже друзьям. Тем более друзьям.

— Знаю, — я думаю о том, что скрыл от Сандро свою антимагическую сущность.