Английский язык c дружелюбным скелетом. Легенды североамериканских индейцев - [10]
marvelous [`mQ:v(q)lqs], during [`djuqrIN], absence [`xbs(q)ns], venison [`venIs(q)n, venzn], maple [meIpl], sugar [`SHgq], honey [`hAnI]
Then he returned to the village; but there he found no people,—no, not one. For a marvelous thing had come to pass during his absence, which shall be heard in every Indian's speech through all the ages. For the men, being, as I said, simple, honest folk, did as boys do when they are hungry, and say unto one another, "What would you like to have, and what you?" "Truly, I would be pleased with a slice of hot venison dipped in maple-sugar and bear's oil." "Nay, give me for my share succotash and honey." Even so these villagers had said, "Suppose you had all the nice cold, fresh, sparkling, delicious water there is in the world, what would you do?"
And one said that he would live in the soft mud (и один сказал, что он жил бы в мягкой грязи), and always be wet and cool (и /ему/ всегда было бы мокро и прохладно).
And another (а другой), that he would plunge from the rocks (что он бы нырнул со скал), and take headers (и погружался /бы/; to take headers — разг.: погружаться, нырять головой вперед), diving into the deep, cold water (ныряя в глубокую, холодную воду) drinking as he dived (глотая ее при этом: «напиваясь, когда он нырял»).
And the third (а третий), that he would be washed up and down with the rippling waves (что он бы омывался вверх-вниз колыхающимися волнами = его бы накрывало волнами), living on the land (живя на суше), yet ever in the water (но /и одновременно/ всегда в воде).
Then the fourth said (тогда четвертый сказал), "Verily, you know not how to wish (поистине, вы не знаете, как желать), and I will teach you (и я научу вас). I would live in the water all the time (я бы жил в воде все время), and swim about in it forever (и плавал /бы/ в ней вечно)."
plunge [plAnG], header [`hedq], wave [weIv], verily [`verIlI]
And one said that he would live in the soft mud, and always be wet and cool.
And another, that he would plunge from the rocks, and take headers, diving into the deep, cold water, drinking as he dived.
And the third, that he would be washed up and down with the rippling waves, living on the land, yet ever in the water.
Then the fourth said, "Verily, you know not how to wish, and I will teach you. I would live in the water all the time, and swim about in it forever."
Now it chanced that these things were said in the hour (и случилось /так/, что эти вещи были произнесены в тот час) which, when it passes over the world (/в/ который, когда он проходит по миру), all the wishes uttered by men are granted (все желания, произнесенные людьми, сбываются: «даруются»). And so it was with these Indians (и так произошло: «было» с этими индейцами). For the first became a Leech (ибо первый стал Пиявкой), the second a Spotted Frog (второй — Пятнистой Лягушкой), the third a Crab (третий — Крабом), which is washed up and down with the tide (которого омывает вверх-вниз прибой), and the fourth a Fish (а четвертый — Рыбой). Ere this there had been in all the world (до этого /не/ было во всем мире /еще/; ere — поэтич.:до, перед) none of the creatures (ни одного из существ) which dwell in the water (что живут/обитают в воде), and now they were there (и теперь они были = и вот они появились), and of all kinds (и /притом/ всех видов). And the river came rushing and roaring on (и река пришла, стремительная и ревущая; to come on — приближаться, появляться, налетать), and they all went headlong down to the sea (и они все отправились вперед головой вниз к морю; headlong — головой вперед /о падении вниз, нырянии/; стремительно, безрассудно, очертя голову), to be washed into many lands over all the world (чтобы их смыло = унесло во многие земли/страны по всему миру).
leech [lJC], creature [`krJCq], ere [eq]
Now it chanced that these things were said in the hour which, when it passes over the world, all the wishes uttered by men are granted. And so it was with these Indians. For the first became a Leech, the second a Spotted Frog, the third a Crab, which is washed up and down with the tide, and the fourth a Fish. Ere this there had been in all the world none of the creatures which dwell in the water, and now they were there, and of all kinds. And the river came rushing and roaring on, and they all went headlong down to the sea, to be washed into many lands over all the world.
How the Toad and Porcupine Lost their Noses (как Жаба и Дикобраз потеряли свои носы; to lose)
In the old time (в былые времена: « в старое время»), far before men knew themselves (задолго до того, как люди узнали = осознали себя), in the light before the sun (в свете до солнца = когда еще не было солнечного света), Glooskap and his brother were as yet unborn (Глускап и его брат были также еще не рождены); they waited for the day to appear (они ждали дня, чтобы появиться). Then they talked together (тогда они беседовали вместе), and the youngest said (и младший сказал), "Why should I wait (почему я должен ждать)? I will go into the world (я пойду в мир) and begin my life at once (и начну мою жизнь немедленно;
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Саньтии Веды Перуна (Книга Мудрости Перуна) одно из древнейших Славяно-Арийских Священных Преданий, сохраненных Жрецами-хранителями Древнерусской Инглиистической церкви Православных Староверов-Инглингов.
В книге собраны предания и поверья о призраках ночи — колдунах и ведьмах, оборотнях и вампирах, один вид которых вызывал неподдельный страх, леденивший даже мужественное сердце.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Обновленное и дополненное издание бестселлера, написанного авторитетным профессором Мичиганского университета, – живое и увлекательное введение в мир литературы с его символикой, темами и контекстами – дает ключ к более глубокому пониманию художественных произведений и позволяет сделать повседневное чтение более полезным и приятным. «Одно из центральных положений моей книги состоит в том, что существует некая всеобщая система образности, что сила образов и символов заключается в повторениях и переосмыслениях.
Монография, посвященная специфическому и малоизученному пласту американской неформальной лексики, – сленгу военнослужащих армии США. Написанная простым и понятным языком, работа может быть интересна не только лингвистам и военным, но и простым читателям.
Ноам Хомский, по мнению газеты Нью-Йорк Таймс, самый значимый интеллектуал из ныне живущих. В России он тоже популярный автор, один из властителей дум. Боб Блэк в этой книге рассматривает Хомского как лингвиста, который многим представляется светилом, и как общественного деятеля, которого многие считают анархистом. Пришла пора разобраться в научной работе и идеях Хомского, если мы хотим считаться его единомышленниками. И нужно быть готовыми ко всесторонней оценке его наследия – без церемоний.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.
«Как начинался язык» предлагает читателю оригинальную, развернутую историю языка как человеческого изобретения — от возникновения нашего вида до появления более 7000 современных языков. Автор оспаривает популярную теорию Ноама Хомского о врожденном языковом инстинкте у представителей нашего вида. По мнению Эверетта, исторически речь развивалась постепенно в процессе коммуникации. Книга рассказывает о языке с позиции междисциплинарного подхода, с одной стороны, уделяя большое внимание взаимовлиянию языка и культуры, а с другой — особенностям мозга, позволившим человеку заговорить. Хотя охотники за окаменелостями и лингвисты приблизили нас к пониманию, как появился язык, открытия Эверетта перевернули современный лингвистический мир, прогремев далеко за пределами академических кругов.
В 1856 году известный археолог и историк Алексей Сергеевич Уваров обратился к членам Академии наук с необычным предложением: он хотел почтить память своего недавно скончавшегося отца, бывшего министра народного просвещения С. С. Уварова, учредив специальную премию, которая должна была ежегодно вручаться от имени Академии за лучшую пьесу и за лучшее исследование по истории. Немалые средства, полагавшиеся победителям, Уваров обещал выделять сам. Академики с благодарностью приняли предложение мецената и учредили первую в России литературную премию.