Английский для русских - [18]

Шрифт
Интервал


Почему именно пистолет? Наверное, лишний раз напоминают американцы о своем нездоровом отношении к оружию, и о своей нездоровой культуре вообще! Напрасно, друзья, напрасно браните бедных американцев лишний раз. В этом выражении виноваты англичане. Было время, когда в Королевском Флоте жены имели права сопровождать мужей в плавании. И если случалось рожать в море, то для этого дела было отведено место им между корабельными пушками. Вот так и начали именовать новорожденных: рождены от пушек. Со временем это выражение, изначально слегка презрительное, приобрело более позитивные оттенки.


То есть, если случилось что позитивное и неожиданное, ну, например, какой-то студент, который хронически опаздывает, вдруг заявился вовремя на урок, – можете радостно его поприветствоват громко и чтоб все услышали – Son of a gun! А если вам нужно выразиться по-глумливее, то здесь как раз подходит – Son of a…!


Второй пример получается более однозначным, хотя во многом очень похож на предыдущей. Его употребляют в случае крайнего удивления. Может оно означать позитив? Возможно. Может оно выражать негатив? Только если вам в принципе противно, что что-то происходит без предупреждения. Well, I’ll be…!


Хотя недосказанное слово подразумевает одно слово покрепче (не скажу, сами гуглите), как и в предыдущем выражении, в поп-культуре фантазия разыгралась. И, как говорится, every man and his dog или everybody and his uncle («все, кому не лень») теперь предлагают свой вариант. Так что, как подразумевается из выражения, вариантов великое множество. Чисто по звуку мне больше всего нравится вариант Well, I’ll be a monkey’s uncle. Изначально употреблялся этот вариант как выражение невозможности чего-то: типа – если это так, то это значит, что люди происходят от объезян (а не были созданы Богом). Говорили так, в основном, люди религиозные. В употреблении это выражение напоминает другое: When pigs fly… то есть, никогда не полетят, конечно, хрюшки, такого не может быть.


И вот последнее выражение из области недоговоренных слов: Оh my… Недосказанное слово здесь скорее всего – Боже. И это достаточно интересно, потому что по-английски не очень выражаются «Боже мой!». Говорят обычно «Доброта моя!», то есть, «My goodness!» То есть, можно говорить «Боже мой!» но это тогда обычно или очень серьезно, или подросток.


Народ, хоть и не очень верующий теперь, все равно как-то помнит дни, когда «Боже мой» считалось кощунством, поэтому пользовались выражением «Доброта моя» или «Oh my…» – во избежание лишних грехов.


Возможно, те, кто говорит прямо «Oh my God», обычно нарочно и обдуманно отвергают то, что было свято для предыдущего поколения. Главным образом – это подростки, чтобы о себе заявить и о своей независимости (каковые заявления государство и образовательная система как раз поддерживают и поощряют). Но это спорно, со мной могут не согласиться, и поэтому лучше я сам сразу скажу, что могу ощибаться.


Только об одном здесь уверен: «Oh my» выражает удивление, но скорее более настороженное, иногла чуть взволнованее чем «Son of a…», которое употребляется более намерено, в то время как «Oh my» может, как говорится, escape from my lips unexpectedly. То есть, просто не удержался и выразился до того, как смог остановиться. Вот.

Точка, точка, запятая…

На этот раз, друзья мои, я хотел бы сказать пару слов о – как его, всегда забываю – ну, прерывании речи, (аплодисментами ли, возгласами и тому подобным), ну, расстановке знаков препинания. В общем, о пунктуации.


Вопрос этот стоит (на ком, непонятно) в ряду других, великих и неразгаданных таин человечества: что было первым, курица или яйцо? Был ли у Адама пупок? Кто использовал первым слово punctuation, русские или американцы?


В русском пунктуация, как и многие другие составляющие элементы, представляет собой сложное для иностранца испытание. Первое, что приходит иностранцу, часто отнюдь не глупому, в голову – это мысль, будто знаки препинания в русском, так сказать, слегка легкомысленно разбросанны.


«Я думаю, что…»,


Первый пример по-английски выглядит так: I think that… То есть, запятая не ставится перед что (that).


«…это то, что…»,


Второй: …is that that… (да, «то» – это that и «что» – это that). А иногда вообще и «это» – это that! Но очень редко чтобы мы ставили that три раза подряд. Два раза – пожалуйста, это очень хороший тон, а три – вы что, ребята, некрасиво.


«Мой любимый напиток, кефирчик, сочетается прекрасно, на мой взгляд, с хачапури, не считаете?»


Ну, наверное, скажем, так: I reckon my favorite drink (kefirchik) goes really well together with khachapuri, eh?


Практически без запятых. Вот так мы на эти запятые и смотрим, то есть, свысока. Есть вообще тенденция теперь в пунктуации эти запятые не использовать.


Не всегда было так. Возьмите в руки книгу, напечатанную более чем 30 лет назад и вы увидите что эти маленькие крючочки – повсюду. Старые издания ими пропитаны. Но за это время много чего изменилось.


Так вот, я хочу сказать, что, с одной стороны, не проще, но а с другой – существенно проще. Вот только, что это за стороны?


Первая – это то, что существует достаточно слишком много разных систем пунктуации. Одна система преподается в школах (если такое вообще преподают еще, в чем не уверен), другие в университетах, в зависимости от факультета. Я, например, учился на филфаке, специальность у меня – латынь и древнегрческий. Профессора у нас принимали работу только по системе Чикаго. И так во всех филфаках североамериканского континента. А моя жена училась на педагогическом факультете, и у них использовалась так называемая МПА (система психиатров). То есть, разных систем много. И это только в Северной Америке. В Британии вообще толкуют по-своему. Сколько раз ни пробовал читать британские издания, сколько ни спрашивал у знакомых умных британцев, не могу понять и не могут толком объяснить, как работает их система.


Еще от автора Гвейн Гамильтон
Моя жизнь с русскими. Или Свой среди чужих

Гвэйн Гамильтон (Gwain Hamilton), преподаватель из Канады, много лет работал в разных городах России учителем английского языка. За время работы прочувствовал жизнь как российской глубинки, так и столицы. Изучение русского языка, чтение классиков (Гвейн большой почитатель М. Ю. Зощенко), общение с простыми и не очень гражданами способствуют постижению глубин загадочной российской души и не менее загадочного российского быта.


Рекомендуем почитать
Творец, субъект, женщина

В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.


Кельты анфас и в профиль

Из этой книги читатель узнает, что реальная жизнь кельтских народов не менее интересна, чем мифы, которыми она обросла. А также о том, что настоящие друиды имели очень мало общего с тем образом, который сложился в массовом сознании, что в кельтских монастырях создавались выдающиеся произведения искусства, что кельты — это не один народ, а немалое число племен, объединенных общим названием, и их потомки живут сейчас в разных странах Европы, говорят на разных, хотя и в чем-то похожих языках и вряд ли ощущают свое родство с прародиной, расположенной на территории современных Австрии, Чехии и Словакии…Книга кельтолога Анны Мурадовой, кандидата филологических наук и научного сотрудника Института языкознания РАН, основана на строгих научных фактах, но при этом читается как приключенческий роман.


Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.


Поэзия Хильдегарды Бингенской (1098-1179)

Источник: "Памятники средневековой латинской литературы X–XII веков", издательство "Наука", Москва, 1972.


О  некоторых  константах традиционного   русского  сознания

Доклад, прочитанный 6 сентября 1999 года в рамках XX Международного конгресса “Семья” (Москва).


Диалектика судьбы у германцев и древних скандинавов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.