Английские бунтари - [57]

Вот тогда-то, услышав об этой, как им показалось, богом ниспосланной случайности, Монмаут и его командиры тут же решились на сложнейший и весьма рискованный военный маневр — ночную атаку. План боевой операции заключался в следующем: поднятые по тревоге войска пройдут по Бристольской дороге две мили, свернут на узкую проселочную колею к северу от деревушки Чедзой, скрытно пересекут Седмурскую равнину и нанесут врагу неожиданный удар с тыла. Все зависело от фактора внезапности, поэтому был отдан строжайший приказ — в случае, если кто-либо из воинов заговорит вслух, идущий рядом должен без колебаний сильно ударить его по голове. 4 июля в 11 часов вечера повстанцы в ночном тумане несколькими походными колоннами отправились на бой. Во главе с 500 всадниками лорда Грея они незамеченными дошли до поворота, бесшумно свернули на проселочную колею, но тут наткнулись на широкий и глубокий ров с водой. Немедленно в разные стороны были высланы конные разъезды, чтобы отыскать камень, отмечавший место надежного брода, где могли бы пройти и кони, и люди.

Все шло хорошо, как вдруг спасительную тишину разорвал пистолетный выстрел. Виноват ли был неосторожный повстанец или бдительный часовой — неизвестно, но тут же в лагере неприятеля дробно забил тревогу барабан, а королевские солдаты, разбирая оружие, поспешили занять боевые позиции. Не прошло и нескольких минут, как противоположная сторона рва ощетинилась рядами мушкетов. Конный авангард лорда Грея наконец-то нашел брод, успешно переправился, с ходу атаковал конницу роялистов, но был отбит и отступил к основным силам. Только один отряд конников под командованием старого кромвелианца, «железнобокого» капитана Джона Джонса попытался удержать переправу, однако вскоре был до единого человека изрублен на куски. Неудачной оказалась также попытка разведчиков лорда Грея найти другой брод: попав под сильный мушкетный огонь с флангов, не привыкшие к пальбе лошади вышли из повиновения, повернули вспять и умчали седоков прочь с поля боя.

На помощь повстанцам подошел еще один пехотный полк. Воины залегли цепью на берегу рва, и между противниками завязалась ожесточенная мушкетная дуэль. В это время кавалерия роялистов, совершив скрытный обходный маневр, с двух направлений переправилась на противоположную сторону и внезапно атаковала оба фланга повстанцев, заставив их в панике отступать и безжалостно добивая бегущих.

На рассвете в лучах утреннего солнца Монмаут сквозь дым и гарь осмотрелся вокруг: королевская артиллерия наносила повстанцам огромный ущерб, вырывая целые косяки в рядах пехотинцев-мушкетеров, но они стойко удерживали свои позиции, отвечая дружным ружейным огнем, да и в центре построенная в каре пехота пока успешно отражала все атаки вражеской кавалерии. Тем не менее было ясно, что настал момент решительно перестроить боевые порядки и достойно, без паники вывести армию из-под губительного огня в безопасное место.

«Протестантский герцог» подозвал к себе лорда Грея и нескольких приближенных командиров полков. Последовало краткое обсуждение, затем… все они суетливо освободились от боевых доспехов, сорвали с себя знаки отличия и поскакали по направлению к Бриджуотеру, бросив на произвол судьбы воинов, которые дрались и отдавали за них жизни.

Преданные своими командирами повстанцы сражались до последней капли крови даже после позорного бегства их вождей, но уже к полудню на поле боя не осталось никого, кроме убитых и раненых. Здесь, на Седмурской равнине, завершилась последняя крупная битва за свободу на английской земле, здесь было разгромлено последнее массовое вооруженное восстание английского народа.

Точное число повстанцев, погибших в битве при Седмуре, так и не было установлено. По свидетельству одного из очевидцев общего захоронения убитых, их число составляло 1458 человек — приблизительно четверть всей армии Монмаута. Потери роялистов оказались значительно меньше — около 50 убитых и 200 раненых[75].

После боя королевские отряды в течение нескольких дней рыскали по окрестностям, добивая раненых и скрывающихся бунтовщиков, а также беспощадно расправляясь со всеми, кого они подозревали в возможном соучастии. Король разрешил своим воинам творить суд и чинить расправу, не считаясь с законом, и те в полной мере использовали предоставленную им свободу: по всей западной части страны виселицы прогибались под тяжестью десятков повешенных на них тел. Когда же кровавый пир наконец подошел к концу, за ним последовали шесть недель военного террора. Около полутора тысяч человек в различных местах были окружены, схвачены в плен и в ожидании суда содержались поистине в ужасающих условиях. Им было предъявлено обвинение в измене, что включало в себя также помощь бунтовщикам едой, предоставление крова беглецам и даже оказание медицинской помощи раненым и больным.

Самого Монмаута нашли в придорожной канаве, где он прятался, переодевшись в изодранную крестьянскую одежду: в нем, грязном и дрожащем от страха, не осталось и следа от былого высокомерного величия, которое он так любил на себя напускать. Оказавшись в Тауэре, Монмаут посвятил свой досуг сочинению униженных и покаянных прошений о помиловании, в которых выражал готовность перейти в католическую веру и даже предлагал свои услуги в качестве добровольного доносчика. Ему все-таки удалось добиться аудиенции у короля, но его поведение во время нее — он униженно валялся на полу и, рыдая, молил о пощаде — вызвало у монарха только презрение, и 15 июля на тауэрском холме «протестантский герцог» был принародно обезглавлен. То ли по неопытности, то ли по какой-то иной причине палачу пришлось нанести пять ударов топором, прежде чем голова осужденного отделилась от туловища.