Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века - [70]

Поскольку управителю постоянно летели письма с одним требованием: "Деньги! Деньги!", а дела на самом деле шли плохо, ему приходилось ради исполнения прихотей хозяев закладывать имущество, всеми правдами и неправдами отодвигать черный день и свое разоблачение. Все это продолжалось до тех пор, пока заводы, принеся своим хозяевам четыре миллиона рублей, не обанкротились. В итоге управитель был вынужден чистосердечно во всем признаться и объяснить супругам, что больше денег нет. Беззаботная парочка была вынуждена срочно вернуться домой, оставив в Европе множество неоплаченных счетов. Конечно, управителя не стоит оправдывать, но и возлагать всю вину на него тоже нельзя. Ведь он, подобно герою "Жизни Тимона Афинского" [607], погубил себя, стараясь спасти сыновей своего покойного хозяина.

Поскольку следующий управитель тоже не преуспел в поиске денег, владелица заводов через суд предоставила своему мужу опеку над собой и своими детьми. И как же он их опекал? Железа, которое можно было бы заложить, больше не было, деньги закончились, недвижимость была конфискована государством, но, словно герой старинной пьесы, этот добродетельный отчим заявил: "Мне нужны деньги, и я их от тебя получу. В противном случае я всех вас сведу в могилу!" Я часто слышал от русских шутливую фразу: "Печать цела, замок надежный, склад пуст, все, слава Богу, хорошо!" Но в данном случае это была не шутка. Когда пришло время оправлять продукцию заводов на Нижегородскую ярмарку, склады, где хранилось изъятое банком железо, оказались пустыми, хотя печати и замки на них были целыми. Сколько тут было воплей и криков! В краже никто не признавался, хотя нетрудно было догадаться, кто вывез железо в другие хранилища и перезаложил его банку от своего имени, да и лошади в конюшнях стояли уставшими, хотя к работам не привлекались.

Конечно, это было делом рук местных чиновников и управленцев, но козлом отпущения сделали приказчика. Ему пообещали смягчение наказания, т. е. налицо был преступный сговор, участники которого сами железо не крали, но участвовали в разделе прибыли. Короче говоря, поймать вора поручили вору, но заставить ворюгу поймать самого себя нельзя, поэтому участники той кражи до сих пор неизвестны. В ходе расследования этого преступления приказчик рассказал, что очень беспокоился и решил, что сохранит неизвестно откуда у него взявшиеся накопления (по его словам, свыше ста тысяч рублей, хотя его жалованье составляло всего шестьдесят рублей в месяц), если доверит их своему старому другу и подельнику, очень богатому и уважаемому торговцу железом. Правда, выяснилось, что он продал этому человеку гораздо больше железа, чем тот купил. После того, как приказчик провернул эту сделку, он предположил, что его мнимый друг может оказаться подлецом, поэтому решил, что деньги лучше передать на хранение жившему у него на заводе английскому торговцу и письменно потребовал взять у своего сомнительного друга на первый раз тридцать тысяч рублей. Но старый лис не дремал и когда получил это письмо, воскликнул: "Я ничего у него не брал! Как он это докажет? Я вот привлеку его к ответственности за клевету и потребую рассказать, откуда у него столько денег!" Тут приказчик понял, что просчитался. И несмотря на то, что всем известно, каким образом этот Иван Трофимович приобрел свое огромное богатство, все кланяются ему и заискивающе желают доброго утра. Теперь Вы знаете, какова коммерческая этика на Урале, и как сибиряки[608] относятся к ворам.

Я, возможно, слишком много внимания уделил этому делу, но только ради того, чтобы показать, что все в России насквозь пропитано своекорыстием ("все мое!"), желанием нажиться любым, но чаще всего путем обмана, причем делают это русские с невероятной отвагой и дерзостью, разбавляя шутками и смехом. В своей жизни они руководствуются следующими поговорками: «простота хуже воровства», «дурак потеряет и свои деньги, и ваши, а хитрец добудет их и для себя, и для своего господина, но сначала набьет свой карман», «серебряный ключ – вот единственная отмычка, которая открывает любую дверь» (а иногда требуется ключ из золота), «чтобы колесо не скрипело, его надо хорошенько смазывать», «когда перебираешь золотой песок, несколько его песчинок обязательно прилипнут к пальцам», «не обманешь – не продашь», «позор не в том, что тебя осудили, а в том, что поймали», «старайся, чтобы никто не узнал о твоих делишках». Мне приходилось слышать от русских торговцев и чиновников еще не такое, но даже эти примеры позволяют понять, насколько они чтут честность.

Попутно я уже упоминал о здешней лесной промышленности, и поскольку древесина для Урала – это то же, что уголь для Англии, расскажу о ней еще. Я был близко знаком с главным лесоводом этих заводов, немцем по происхождению, и, по моему разумению, честным и трудолюбивым человеком, несмотря на то, что он родился, вырос и получил образование в России[609]. Этот человек старался сделать выплавку металла системной и упорядочить вырубку лесов для получения древесного угля. Он неделями и месяцами жил в этой глухомани среди медведей и волков, комаров, шершней и т. д. Такое не каждый выдержит. Сей лесовод был первым, кто разделил лесные угодья на участки и распределил их между заводами. Он подсчитал, что здешней древесины хватит на шестьдесят лет, а за это время вырастет новый лес, который вновь станет служить производству, если, конечно, объем выпуска железа не превысит нынешние 350 тыс. пудов в год. Этот человек установил указатели и постовых на дорогах к каждому участку, чтобы следить за заготовкой леса. Это было прогрессивным шагом, и если бы все заводы переняли этот опыт, то никогда бы не испытывали дефицита топлива».