Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века - [48]

Глава X

Посещение буддийского храма.

В «двадцать первом двойном цикле» с рождения блаженной памяти «ныне ушедшего в блаженную и вечную нирвану» Будды[473], «в год Зайца», «в год пребывания в Созвездии долголетия, под конец летнего покоя», в «месяц Собаки», «утром второго постного дня этого месяца» паломник с «Рубинового острова Дальнего Запада» прибыл на «остров Четырех гор и Четырех рек», «где тридцать шесть девственных духов покоятся на звездах священных источников»[474].

Изучив «Четыре благородные истины», «Сутру Белого лотоса Благого закона» и «Подробное описание игр»[475], он перестал быть безнадежно невежественным, но и не превратился в знатока этого вероучения, хотя принадлежал к тем, кто способен уяснить божественные догматы. Ибо, как говорит Великий Учитель[476], «когда сидящий на берегу водоема смотрит на растущие в нем кувшинки, он одни видит под водой, вторые – на ее поверхности, а третьи вообще над ней. Так и тех, которые безнадежно погрязли в заблуждении, я не могу спасти путем искупления, те, кто познали истину, не нуждаются в моем учении, но те, которые колеблются и не определились, постигнут истину, если я буду их учить, а иначе они погибнут».

Паломник пришел сюда, побуждаемый желанием глубже познать три хранилища истины – изречения Просвет – ленного, благочиние и метафизику, а также, если удастся, поприсутствовать на одном из трех ежегодных великих празднеств. Но Цаган Сар (праздник возвращения весны) и Урюс Сар (летний праздник благословения вод) давно прошли, а Зул Сар (праздник лампады) должен был наступить через две луны.

Итак, между полднем и вечерними молитвами переправившись через Волгу у Астрахани в лодке с десятком правоверных гребцов, он выехал в степь. Широкая река вскоре превратилась в тонкую серебряную ниточку, а затем вообще исчезла из виду. Затем за горизонтом скрылась последняя макушка православного храма, так что человек, выглянув из повозки и посмотрев вдаль, не увидел никаких следов города, хотя было еще светло. Он помчался по сухому бурому дерну и через час оказался на берегу безмятежного озера. По другую его сторону находился небольшой улус, или селение из юрт, со своим хурулом (жреческий стан)[477]. По прибытии паломника встретил священнослужитель в желтой рубахе, поверх которой была надета длинная красная туника с капюшоном. Неторопливо и с благоговением гость последовал за своим проводником, который привел его в храм, где после почти трехмесячного путешествия путник впервые в жизни оказался на знаменитом буддийском молении.

В глубине стоял алтарь, а нем подставка с восемью нишами, в которых находились бурханы – фигурки самого Шакьямуни или какого-то последующего будды[478]. Перед алтарем был установлен стол со всевозможными священными предметами из серебра и чашечками с подношениями верующих – хлебом, маслом и солью, но так как этих даров было много, то сбоку воздвигли дополнительный алтарь и еще один стол. На нем были свечи – подобно тому, как солнце, луна и звезды освещают землю, которая является местом зарождения и сосредоточия жизни, так и свет должен гореть в месте, где происходит избавление от порока и находится вход в нирвану. По обе стороны от алтарей висели роскошные шелковые хоругви с изображениями сотворения мира, просветления чело – века и его очищения. Это было живописное повествование о том, как из великого океана духи воздуха, существовавшие вечно, создали вселенную, как из океана сначала поднялись огненные облака, которые, собравшись, пролились вниз дождем, чьи капли были размером с колесо колесницы, образовав вселенское море, как могучий ветер подул на поверхность вод и разогнал облака, а из молочно-белой пены возникли все живые существа, как ветры пронеслись через мироздание и, вновь объединились в верхнем мире, чтобы подняться на мистическую гору Меру[479], уходящую в голубое небо и в глубокие пещеры мрачного, поросшего водорослями океанского дна, как четыре грани этого столпа сделаны соответственно из серебра, сапфира, золота и рубина, и солнечные лучи отражаются от них последовательно на рассвете, утром, в полдень и вечером, а какие там еще есть горы и из чего они сделаны, неизвестно, ибо они отвращены от земли, а когда солнце скрывается за упомянутой горой, наступает ночь.

Рядом с этими хоругвями справа от бурханов в их нишах стояла подставка со священными книгами, в которых говорилось, как соблюдать заповеди Будды и не допускать грехов, а также о вранье шестидесяти двух иных религий. Одна книга была о медицине, другая излагала спор между буддийским священником и брахманом, в результате которого последний стал буддистом, шестнадцать наставлений о цветах, семнадцать о глупцах и четырнадцать о мудрецах, и многое другое. Справа от алтаря сидел багша, или первенствующий священник. Самый старший по возрасту священнослужитель у прикаспийских калмыков считается ламой, ибо со времени года Тигра последнего цикла[480], когда Убаши ушел отсюда, русские запретили всякие связи с настоящим ламой в тибетской Лхасе[481].

Рядом с ним сидел с рогом гэлонг[482], или сельский пастор, напротив них еще два гэлонга – один с колокольчиками, а другой с духовой трубой. Рядом с ними с барабанами два гецула