Андрей Старицкий. Поздний бунт - [158]

Проверка удалась на славу. Вроде бы все вышло совершенно случайно. Иван Грозный занедужил, по Кремлю пополз слух, что болезнь неизлечима. Так ли это было на самом деле, твердо сказать никто не может, кроме царского дьяка Михайлова: он один входил в дни болезни в опочивальню царя. Не пропустили к больному ни князя Владимира Андреевича, ни ближнего царева слугу князя Михаила Воротынского, ни даже постельничего. Михайлов же твердил одно: царь зело болен, на мизинец от смерти, велел приготовить все для пострига его в монахи и принести присягу его сыну Дмитрию.

Не слишком послушно восприняли князья и бояре слово о присяге. Первыми возмутились Шуйские.

- Снова младенец на троне, - гневно воскликнул князь Андрей.

И пошло-поехало. Раскололись бояре, заполнившие покои перед опочивальней Ивана Грозного. Дьяк Михайлов, братья Михаил и Владимир Воротынские, Иван Мстиславский, Дмитрий Полоцкий, Иван Шереметев, Михайло Морозов, Захарьины-Юрьевы, родственники царицы встали стеной за присягу Дмитрию. А вот князья Иван Пронский-Турунтай, Симеон Ростовский, Дмитрий Немый-Оболенский горячились за Владимира Андреевича. Не убедив сторонников Дмитрия, они, выйдя на Соборную площадь, принялись ратовать за присягу князю Владимиру Андреевичу, доказывая, что только он имеет право на российский престол.

Пошла по рукам та самая духовная, в которой покойный государь Василий Иванович нарек Владимира Андреевича наследником престола.

Появилась на Соборной площади княгиня Ефросиния и объявила:

- Не только о Дмитрие речь, сам царь не может быть на престоле. Он нагулян Еленой-блудницей. Законный наследник престола - мой сын.

Они могли бы добиться успеха, но их не поддержали Шуйские, которые пеклись только о себе, а этим воспользовался Малюта Скуратов-Бельский[159], имевший малый чин в челяди государева двора. Понимая, что можно совершить рывок в карьере, он развернул бурную деятельность, и хотя многие из дворян с большим уважением относились к Владимиру Андреевичу, чем даже к самому государю Ивану Грозному, под напором Малюты Скуратова начали присягать Дмитрию.

К Ивану Грозному во все это время никого не впускали. Ни сторонников присяги Дмитрию, ни противников. Не впустили даже двоюродного брата Владимира Андреевича, который намеревался поговорить с умирающим наедине.

Началась присяга в специально избранной палате близ царской опочивальни. Дьяк Михайлов держал крест, ибо никто из священников не изъявил желания приводить бояр к присяге Дмитрию, а братья Михаил и Владимир Воротынские стояли возле него, готовые защитить дьяка, если попытаются вырвать крест из его рук противники присяги малолетнему сыну царя Ивана Грозного.

Приняв присягу у оставшихся верными государю бояр и узнав, что почти весь государев двор благодаря усилиям Малюты Скуратова присягнул Дмитрию, дьяк Михайлов прошел в опочивальню государя с докладом. Через малое время выйдя, известил:

- Государю Ивану Васильевичу полегчало. Молниеносно понеслась эта весть по Кремлю, вскоре начали сдаваться один за другим сторонники князя Владимира и сторонники Шуйских.

Последним царевичу Дмитрию присягнул Владимир Андреевич.

Государь поднялся с одра через пару дней. Все ждали грозы, но самодержец никого не опалил, простив всем их заблуждение. Единственно, чему он не стал препятствовать - добровольному постригу княгини Ефросиний в монахини. Более того, он даже посоветовал митрополиту:

- Пусть едет на Белоозеро. Женские монастыри там со строгим уставом.

Подступило, однако, время, когда начали волна за волной прокатываться по стране казни: Иван Грозный мстил за свое убогое детство, за неверность бояр в критический момент в его жизни, но как ни удивительно, князь Владимир Андреевич оставался без опалы. Похоже было, что царь совсем позабыл о его притязании на престол. Так, вполне возможно, и дожил бы потомок Андрея Старицкого до старости лет, воевод я по воле двоюродного брата на самых горячих украинах отчины, не окажись у трона троица алчных, жадных до власти придворных: Малюта Скуратов, его племянник Богдан Бельский[160] и Борис Годунов[161], каждый из которых домогался трона. Все, кого они считали помехой на своем пути, подвергали навету, итог которого - казнь.

Не миновал этой участи и князь Владимир Андреевич.

В Астрахани вспыхнул бунт нескольких ногайских ханов. Иван Грозный велел князю Владимиру, собрав рать в приволжских городах, спуститься с ней вниз на боевых кораблях и выкорчевать крамолу. Владимир Андреевич горячо взялся за порученное дело, но Борис Годунов (Малюта к тому времени погиб при штурме шведской крепости, а Богдан Бельский был в немилости) настроил царя против двоюродного брата, клевеща на него, будто тот принимает в городах царские почести и похваляется, что, усмирив Астрахань, не вернется с ратью в Москву, а объявит столицей России Нижний Новгород и поведет войну с кровопийцей, как он якобы отзывается о самодержце всей России.

Вызван был в Александровскую слободу Богдан Бельский, и велено ему, взяв царев полк, идти в Ярославль, где Владимир Андреевич как раз полчил ярославскую рать и отправлял ее в Нижний Новгород. Однако Бельский предложил иной, более коварный, план, для исполнения которого надо было пригласить князя Владимира со всей семьей в Александровскую Слободу будто бы погостить у царя перед опасным походом и получить дополнительные наставления.