Анатомия скандала - [49]

— Ш-ш-ш. — Осторожное предупреждение Джеймса оборвалось визгливым хихиканьем.

— Да, да… Но черт возьми! — В голосе Тома слышались ужас и восторг, страх и трепет. Когда молодые люди уже отбежали довольно далеко, на Сент-Олдейт завыли полицейские сирены, приближаясь к Хай-стрит.

Мы непобедимы, черт возьми, непобедимы, думал Джеймс, когда до него вдруг дошло: погоня приближается! Они рванули так, что фалды летели сзади. Сердца бешено колотились, мышцы ног горели, как после получаса на беговом тренажере или на последних мучительных метрах лодочных гонок.

Сердце колотилось о ребра, но прекрасная форма не подвела: Джеймс несся над булыжной мостовой на открывшемся втором дыхании до самых надежных стен колледжа Тома — Уолсингема. Дубовые ворота были заперты, и они полезли через стену, порвав фраки об острые пики ограды. Ободранные о камень ладони жгло, но это казалось пустяками. Джеймс и Том шикали друг на друга и фыркали от смеха. Они непобедимы, и этим все сказано. Они всех перехитрили и теперь в безопасности.

Перелезая через ограду, Джеймс на секунду замер на стене, откуда было рукой подать до темно-синего неба, звезд, рая и ухмылявшихся горгулий. Он на мгновение представил себя правителем замка, единственным оставшимся в живых. Джеймс силился отдышаться, прислонившись к стене башни, ощущая твердость камня, накопленное им за день тепло и четырехсотлетний возраст. До несокрушимости этих стен Джеймсу и Тому еще далеко…

— Ты идешь или что? — окликнул снизу благополучно спустившийся Том. Его глаза, озера теплоты и доверия, ярко блестели.

Господи, как же он любит Тома! Джеймс сделает все, чтобы его защитить. С первой школьной четверти они сплотились против целого мира. Их сблизили спорт, школа, юность, суровый выговор директора школы, они вместе впервые попробовали наркотики — марихуану и кокаин, — а во время совместной мастурбации, получается, и секс тоже.

Ночь вдруг показалась враждебной и опасной, и Джеймс спрыгнул во двор, легко приземлившись в темноте. Ночной дворецкий, уютно устроившийся перед маленьким телевизором в своем домике, вряд ли их заметит. Легкие шаги по бетону словно улетучивались вместе с эхом.

— Ну что, по стаканчику на сон грядущий? — Том обнял друга за плечи, обдавая его щеку жарким дыханием.

— А давай, — согласился Джеймс.

Глава 18

Кейт

26 апреля 2017 года

Третий день процесса. Полдень. Адвокат Анджела Риган легонько постукивает чернильной ручкой по толстой папке: «ра-та, та-та; ра-та, та-та» — сигнал побудки, которую играют в войсках на рассвете, чтобы с первыми лучами солнца нарушить непрочный мир. Она сидит, подавшись вперед, упираясь в папку огромной грудью. На правой руке бриллиантовый перстень размером с кастет играет в свете ламп.

Анджела Риган, пятидесяти с лишним лет, из семьи рабочего из Северной Ирландии, — гениальный выбор. Если Джеймс Уайтхаус в детстве играл в мяч и повторял молитвы на латыни, мисс Риган, познав специфику района Ардойн в раздираемом конфликтами Белфасте, быстро смекнула, как оттуда вырваться.

Она улыбнулась Оливии, скрестив неожиданно маленькие для такой великанши руки под грудью. Улыбка была бодрой, но выражение ее глаз не изменилось: в чем-чем, но в лицемерии Анджелу не упрекнешь. Когда она приступила к разбору основных показаний, всякое тепло улетучилось из нее быстрее, чем изморозь с оконного стекла.

Оливия смотрит прямо перед собой, будто решив не поддаваться нажиму этой отнюдь не добродушно настроенной женщины. Она высоко держит голову, а руки сложила перед собой на свидетельской кафедре. Поймав мой взгляд, Оливия улыбается дрожащими губами.

— Мисс Литтон. Я постараюсь вас не задерживать, но некоторые вопросы нам нужно прояснить, — гладенько начинает Анджела. Ее тон призван внушать ложное ощущение безопасности, но Оливия настороже и прекрасно знает, что адвокат подсудимого готовит ей ловушку. — Мы услышали, что вы состояли в интимных отношениях с мистером Уайтхаусом. Это правда?

— Да.

— Как долго длились ваши отношения?

— С середины мая до шестого октября, когда он со мной порвал. Стало быть, чуть меньше пяти месяцев.

— И, насколько я помню, вы нам сказали, что, когда вы «столкнулись» с ним в лифте, вы его «все еще любили»?

— Да.

— А в какой момент вы в него влюбились?

— Мне кажется, сразу. Он так действует на людей. Он очень харизматичен. Вы… я… я потеряла голову.

— Но на момент свидания, о котором здесь идет речь, вы уже расстались, правильно?

— Да, — кивает Оливия.

— И что вы в связи с этим чувствовали?

— Что я в связи с этим чувствовала? — Оливию явно озадачил вопрос с таким очевидным ответом. — Ну… я страдала.

— Отчего же?

— Потому что я его любила и не ожидала такого конца. Во время партийной конференции мы провели ночь вместе, и вдруг через два дня, по возвращении в Лондон, он предлагает расстаться… — В ее ответе прорвались недоверие и боль. Оливия опустила глаза, спохватившись, что выложила слишком много путаных эмоций, отступив от рационального, цензурированного сценария.

— Вернемся к свиданию, о котором здесь идет речь. Вы в тот день все еще… страдали? Ведь прошла всего неделя.

— Я была расстроена, но твердо решила вести себя профессионально. Я сделала все, чтобы это не отразилось на моей работе и наши с Джеймсом коллеги ни о чем не узнали. Этого нам обоим хотелось меньше всего.