Анатомия скандала - [47]

— Упс! — просиял Том, довольный, как расшалившийся школьник, и тут же обратился к метрдотелю с заботливостью, которая в будущем позволит ему сгладить немало политических разногласий. — Джексон, дорогой вы наш, простите. Мы, безусловно, все возместим.

Расстроенный Джексон колебался. На его лице проступила усталая безнадежность: он понимал, что ресторан придется приводить в порядок минимум несколько дней, а ущерб устанавливать официально, хотя Джеймс мог поклясться — они не в первый раз разносят этот ресторан.

— Все «Болли», все «Болли»! — распевал Алек — он, как всегда, был под кокаином.

Вся компания ввалилась в кухню и принялась одновременно откупоривать бутылки. Как бурлящая моча, шампанское пенилось и с шипением уходило в сток длинным золотистым потоком.

— Пройдут годы, — Том заговорщически обнял лучшего друга за плечи, — и мы скажем: мы были такие богатые, что выливали «Болли» в раковину… Золотая молодежь! — Он незаметно рыгнул, засмеялся и прижался влажными губами к щеке Джеймса.

Джеймс поспешил высвободиться из его объятий: он не был настолько пьян, чтобы сносить поцелуи Тома. Он думал о других губах.

— Нам нужны женщины. — Джеймсу они нужны были срочно.

— Женщины! — Том покачал головой. — Беда с женщинами в том, что с ними нужен просто каторжный труд.

Джордж нагнулся к дорожке кокаина, которую ухитрился насыпать на столе, запрокинул голову и засмеялся.

— Подсыпать им чего надо, — сказал Себастиан. — Окосеют — никакая прелюдия не понадобится!

Джеймса передернуло.

— Не мой стиль. Мне нравится, когда они понимают, что я делаю.

— Джиму этого не нужно, — процедил Кассиус, с нескрываемой завистью поглядывая на приятеля. — Он у нас второй Эррол Флинн.

Джеймс пожал плечами, не находя нужным подтверждать или отрицать слова Кассиуса. У него член, как бутылка «Виттель», сказала как-то одна девчонка.

— Да налить им водки лишнюю порцию, двойную, — настаивал Себ. — Иначе нам только друг дружку трахать. Подсыпать чего надо и добить жестким сексом! — В три глотка он осушил свой бокал, неистово дергая кадыком и пристально глядя на Джеймса бледными глазами, странно выделявшимися на его пухлом, еще не оформившемся лице. — Или порезать покрышки их великов, тогда никуда не денутся — останутся и дадут.

Джеймс не улыбнулся. Он испытывал отвращение к этому студенту Крайст-Черч, самому богатому из «либертенов»: семья Себастиана сколотила миллионы на розничной торговле. Однако о нем почти никто ничего не знал: его недавно нажитое состояние было слишком вызывающе-блестящим и не внушало такого доверия, как «старые деньги» большинства из них. Промолчав, Джеймс пожал плечами. Себ — зеленый юнец, сексуально неопытный первокурсник, пытавшийся сойти за настоящего мужчину, но ведь он же вполне безобиден? Себ улыбнулся — его резиновые губы туго натянулись, но глаза оставались холодными, и по спине Джеймса пробежал тревожный холодок. Ему захотелось как-то дистанцироваться — или напиться, или нюхнуть еще кокаину, раз уж нельзя выйти отсюда и найти себе женщину. Ему хотелось новых ощущений, которые не просто развлекут, а захватят его целиком.

Он кивнул Джорджу и в виде исключения покорился неизбежному, втянув чистый, резкий кокаин. Подействовало сразу. Господи, как стало хорошо! Джеймс почувствовал себя непобедимым. Черт побери! Почему он слушает всякий вздор, когда можно вот сейчас пойти и найти себе девчонку? Больше дела, меньше слов. Он же красавец! Это все знают — «либертены», Соф, все до единой девицы в Оксфорде. Он же чертов бог любви, он может заниматься сексом часами, у него член, как бутылка «Виттель», выносливость гребца, язык ящерицы, губы Джаггера… Нет, к черту Джаггера, он слишком уродлив… Но все равно он, Джеймс, уникально хорош в постели, а еще с ним не скучно, он вообще чертов Аполлон, и как бы ни любил он своих друзей — ну ладно, пусть одного Тома, — есть же и другие заведения, и девушки, и вечер только начался, и впереди целая ночь любви, если он осилит стену колледжа Соф (по выступам у навеса для велосипедов) и стукнет в ее дверь, или же найдет что-нибудь новенькое, потому что именно сейчас ему страстно хочется изведать новый рот, новые губы, новые ноги, обхватившие его за талию или сладострастно вытянутые вдоль ушей, и незнакомое поскуливание, потому что она наверняка кончит, эта воображаемая девица, полная новых возможностей, ведь он офигенно хорош в постели, у него член, как бутылка «Виттель»…

У Джеймса вырвалось хихиканье — не привычный мужской смех, а что-то юное и радостное, как у семнадцатилетнего, до того, как его отправили в частную школу и научили вести себя как взрослого. Это был смешок сопричастности и интимности, ведь он любит своих приятелей не меньше, чем девушек. Ну не в том же смысле, он не гей, боже упаси, но он очень любит Тома, своего лучшего друга с первого класса, вот просто все для него сделает… Кгхм, почти все. Боже, как же он расположен к Тому! Он сейчас скажет ему, как сильно он его любит… своего лучшего друга, самого прекрасного товарища на свете…

— Слушай, Том! — Он обнял здоровяка за плечи и прижал к себе, запечатлев на его щеке поцелуй, от которого сам недавно увернулся. — Пойдем-ка найдем себе женщин!