Анатомия скандала - [46]

В животе заурчало. Зря он пил бургундское после шампанского, утки и тихоокеанской камбалы. Господи, как погано! Физическая тошнота смешивалась с чем-то напоминающим отвращение или даже ненависть к себе. Ничего, организм справится с последствиями ночи возлияний и излишеств. Джеймс гордился рельефностью своих мускулов: такие кубики на животе заставят сдаться любую, которую он захочет поиметь. Он тайком сунул руку под жилет проверить, на месте ли его «рельефы».

— Э-э, так не пойдет! — Том, выпивший больше обычного и совсем потерявший голову, зигзагами шел к нему, натыкаясь на мебель. Широкое приятное лицо его побагровело. Сейчас никто бы не поверил, что этот молодой человек с лоснящейся кожей и пижонской стрижкой блестяще умен. Он шел на диплом с отличием сразу по двум специальностям, потому что обладал важнейший качеством — верно определять объем работы, необходимый для высшего балла. Летом на втором курсе Джеймс ходил с Томом на консультации к тьютору. Сам он занимался почти исключительно греблей, ставками на скачках и, до Софи, совращением бессчетного числа девиц, поэтому сильно зависел от Тома и удивлялся, как ловко его друг всех разводит. Они редко появлялись в дискуссионном клубе — там были одни старые вековухи, сбитые летчики, которые никогда не летали, по выражению Тома, но Джеймс не сомневался, что после Оксфорда его приятель, устроившись в исследовательский отдел партии консерваторов, сделает головокружительную политическую карьеру.

И меньше всего в это верилось сейчас.

— Так совсем не годится! — Том с неистовой радостью хлопнул ладонью по столу и хрюкнул. Он вынюхал несколько дорожек кокаина, чем объяснялась его непривычная говорливость. — Пусть несут нам еще шампусика, да, Джейсон? — Он сжал метрдотеля в медвежьих объятиях. — Шампуня! Шампуньчика! «Болли»! Подать нам еще «Болли», и немедленно!

В знак согласия раздался дружный ослиный рев Джорджа, Николаса и Достопочтенного Алека, а также буйный вопль с другого конца, где на полу дремал Хэл — темно-синий фрак припорошен битым стеклом, рубашка выбилась из-за ремня, обнажив бледный выпуклый живот. В паху четко выделялось темное пятно. Хэл утробно, смачно рыгнул.

— Только не будем его пить, — предупредил Джеймс. — Давайте его выльем!

Том расплылся в понимающей улыбке.

— Давай! Джексон, тащите сюда всё «Болли». Болли-олли-олли! Мы его выпьем и отольем вам на стены!

Метрдотель умоляюще воздел руки.

— Да вы чего там? Ты съехал, чувак? — запротестовал Том, когда Николас заревел от смеха, а Джордж расстегнул ширинку, восприняв слова Тома буквально. — Мы не на самом деле отольем, а просто выльем его! — И они, подталкивая, подвели метрдотеля к холодильнику с шампанским и смотрели, как он вынимает оставшиеся десять бутылок вдобавок к двадцати уже выпитым.

— Давай, ты! — задиристо кричал Джордж, затолкав пенис в штаны и кое-как застегнув молнию. — Откупоривай, кому говорят! Господи, да чего ты копаешься? Вот еще копун нашелся…

— …И выливай его к чертовой матери! — взревел Том, дрожащими руками откручивая проволоку. Хлопнула пробка, он перевернул бутылку над кухонной раковиной, и пена зашипела на нержавеющей стали. Одна из официанток сочла за лучшее потихоньку уйти, но та, что постарше — темноволосая, красивая, но банальной красотой, — осталась рядом с начальником, подавая ему бутыль за бутылью. На ее лице застыло неодобрение. Узколобая мелочная дура… Ну и черт с ней. Ей-то не светит так повеселиться.

— Следующую! — заорал Джеймс. — Давай, мой добрый Джексон… — Стоя рядом с невысоким ресторатором, ростом максимум пять футов восемь дюймов, он с удовлетворением сознавал, что сам он на голову выше и вдвое сильнее и может сделать с метрдотелем все, что захочет. Он немного отступил, не желая показаться хулиганом: это не его стиль. Битье тарелок и оконных стекол он принимал как неизбежное, как часть традиций клуба «либертенов», как знак привилегированности и безнаказанности по сравнению с теми, кто оканчивал не такие известные школы или вообще ходил в государственную. Таких Джеймс едва замечал и уж точно с ними не общался, но зачем же опускаться до хамства? Это удел таких, как Хэл и Фредди, вульгарных в своей брутальности. Им и в голову не приходило держаться учтиво: дебоши увлекали их, отключая разум. Джеймс не забывал многословно извиниться за учиненный разгром, первым вытаскивал комки банкнот и собирал деньги на компенсацию ущерба с остальных. Вежливость ничего не стоит, всегда учила его мать, зато очень облегчает решение проблем и вызывает благосклонность окружающих.

— И эту! — скандировали Том, Ник и Алек. — Выливай без остатка! Без остатка! Без остатка! Без остатка!

Голоса становились все громче, превращаясь в оглушительный рев. Ноги топали по фарфоровым черепкам. Покачнувшись, Кассиус схватился за бархатную темно-красную портьеру, и она упала на него, точно занавес в конце спектакля, — кронштейн выскочил из стены.

— Джентльмены, прошу вас! — В голосе Джексона слышалась паника. Со сведенным гримасой лицом он смотрел на кусок гипса, оставшийся на креплениях шеста, и на чешуйки краски, опадавшие, как снег.