Анастас Иванович Микоян: человек и политик - [86]

Беседы с близкими людьми очень оживляли жизнь Анастаса Ивановича, были ему необходимы. С женой, больным человеком, он сохранял чисто формальные отношения: уезжая в отпуск, звонил ей всегда ровно в семь часов вечера, справлялся о здоровье. Она это болезненно переносила, иногда в редком порыве высказаться говорила мне, что его внимание внешнее, что это для других, для проформы.

Анастас Иванович был очень близок со своим братом, Артемом Микояном, и с братом жены генералом Гайком Туманяном, незаурядной и яркой личностью. Он также всегда радостно встречал Льва Шаумяна, сына Степана Шаумяна, известного революционера, одного из 26 бакинских комиссаров. Со Львом Степановичем они всегда много и с удовольствием говорили о политике, о прошлом. Также доброжелательно общителен был Анастас Иванович с мужем сестры своей жены, академиком А. Арзуманяном.

Когда я вошла в семью Микоянов, Анастасу Ивановичу было пятьдесят пять лет. С тех пор и до самой кончины, точнее, до последней болезни его ритм жизни всегда был одинаков. Спал он лет с пятидесяти пяти в отдельной комнате, вставал утром рано, его обычно будила экономка Катя, она приносила ему стакан свежевыжатого апельсинового сока. Умывался, делал небольшую зарядку, одевался и выходил завтракать в столовую. Ел он вообще очень мало, никогда не помню его желания попробовать то или иное блюдо, хотя ему готовили вкусную еду.

Его привлекало то, что полезно, мясо он ел редко, в юности даже был довольно долго вегетарианцем. Завтрак — обычно или шпинат с яйцом, или каша рисовая с тыквой в небольшой тарелке, один кусок поджаренного черного хлеба и чашка кофе с молоком. После завтрака небольшая прогулка по двору (если это не в Кремле), затем садился в машину, которая уже ждала несколько сбоку от парадного входа, и уезжал в Кремль на работу.

(…)

Обедал Микоян на работе. Как он сам иногда говорил, это была овощная закуска, немного супа и мясо или рыба, на сладкое летом арбуз, дыня. В воскресенье на даче обычно готовили или суп лобио (красная фасоль), или кавказский куриный суп

— чихиртма (бульон со взбитыми яйцами, луком, зеленью), или щи, любил он суп из молодой крапивы или щавеля. На второе — голубцы с мясом, из капусты или виноградных листьев (долма), плов или котлеты. Деликатесов никаких не было. На столе стояли бутылки две сухого грузинского вина, минеральная вода боржоми, всегда много солений — делали дома по рецепту бабушки Тамары, особенно Анастас Иванович любил квашеную капусту с перцем.

Анастас Иванович много гулял, говорил, что ходить быстро полезно — лучше работает мозг.

(…)

Воскресные дни всегда были обязательными для сбора семьи — не дай бог опоздать к обеду! Непременно приезжали братья Анастаса Ивановича и Ашхен Лазаревны, муж сестры Ашхен Лазаревны — директор Института мировой экономики А. А. Арзуманян, был молчаливым и порядочным человеком. Как-то, когда создавалась хрущевская программа партии, я спросила у него: неужели они правда рассчитывают в 1980 году построить коммунизм? Он ответил: «Конечно, нет, это нереально, но Хрущев не хочет слушать, и мы вынуждены писать так, как хочет он». Вот так просто готовились серьезные документы, реальность не соответствовала обещаниям, планам. И все сильнее расходились ножницы теории и практики.

Анастас Иванович был очень патриархальным человеком: большая семья, родня, внуки, дети, бабушки — весь род должен быть вместе. Внимательно и строго относился к воспитанию внуков, уделял этому все свое свободное время. Каждый отпуск он брал с собой своих десятерых внуков с няней в Пицунду или Мухал атку (Крым), приучал их к дисциплине, воспитывал в них бесстрашие, учил прыгать в море, плавать, жить дружно в коллективе, есть все, что дают. Помню, после поездки в Китай Мао Цзэдун, заметив его интерес к китайской пище, прислал в Москву на время повара с продуктами, и дня два у нас был китайский стол. Анастас Иванович требовал, чтобы все всё пробовали, как взрослые, так и дети. «Люблю — не люблю, к еде не имеет никакого отношения», — часто повторял он.

Анастас Иванович был незаурядным человеком, безусловно умным и проницательным. Жизнь при Сталине, вероятно, закалила его, сделала сильным. Он заботился о десятерых внуках постоянно. Анастас Иванович знал наши проблемы и не был к ним равнодушным. Мы с ним в 60–70-е годы много и по-доброму общались. Помню, когда родился сын, мы гуляли с Анастасом Ивановичем по парку на даче, я спросила, как воспитывать детей. Его ответ был неожиданным: «Надо учить их видеть и любить природу, животных, растения».

Анастас Иванович был волевым человеком, с огромной выдержкой и от окружающих требовал осмысленных поступков и четко выраженной мысли. Когда мне предстояло о чем-нибудь говорить с ним серьезно, я обдумывала каждое слово. Он гулял в парке у дома по дорожкам в любую погоду, одеваясь в зависимости от нее, вышагивал по два три часа и всегда размышлял, что было заметно и по походке, и по четкому ритму. В последние годы жизни на Воробьевском шоссе, уже когда он был одиноким, обычно утром мы гуляли с ним вдвоем по дорожкам за домом. Я читала ему вслух «белый ТАСС» — информацию, печатавшуюся только для узкого круга руководства. В Пицунде он садился в лодку, греб сам, а я или его секретарь читали ему газеты, «белый ТАСС».