Анастас Иванович Микоян: человек и политик - [44]

Июльский пленум лишь в очень ограниченной степени снял остроту противоречий в венгерском обществе. Сделанный выбор едва ли мог принести даже кратковременный эффект, став разве что тем последним клапаном, который позволил выпустить пар и отсрочить развязку. Долгосрочная заинтересованность СССР в политической стабильности в Венгрии требовала от Москвы поддержки более решительных перемен. Хрущев признал это уже через несколько месяцев, в начале ноября, в дни драматических событий в Венгрии осенью 1956 г.: «Моя и Микояна вина, что Герё предлагали, а не Кадара. Поддались Герё», — посетует Хрущев на заседании Президиума ЦК КПСС 3 ноября 1956 г., в канун решающей советской военной акции, при обсуждении с участием Кадара состава нового венгерского правительства.[315]

Итак, поворотным июльский пленум не стал. Развитие событий в последующие недели чем далее, тем более подтверждало правоту влиятельнейшего ветерана партии 3. Ваша (в 1956 г. сторонника более радикальных реформ), заявившего в ходе обсуждения кандидатуры первого секретаря, что «если ранее перед партией стояла проблема Ракоши, то теперь будет стоять аналогичная проблема Герё»[316]. «Назначение Гере — полурешение. Это игра с огнем, так как в широких кругах он известен как крайне левый коммунист»; «В партии ошибаются, что уход Ракоши разрешил все вопросы. Наоборот, этот уход только замаскировал процессы» — эти характерные отклики в венгерском обществе на решения июльского пленума были зафиксированы агентурой КГБ и стали известны в Москве[317]. Показательно, что и сам Герё, беседуя 23 июля с Андроповым, говорил об отсутствии должного доверия к политбюро ВПТ со стороны части партийного актива[318].

Наступившее после июльского пленума затишье в общественной жизни скорее было связано с летними отпусками и оказалось совсем недолгим, сменившись в первой половине сентября новой активизацией выступлений с требованиями перемен. К этому времени все больше признаков свидетельствовало об исчерпании даже того совсем небольшого кредита доверия, который сложился в венгерском обществе под влиянием решений пленума. Вновь, как и ранее, в эпицентре борьбы за реформы оказалась творческая и гуманитарная интеллигенция Будапешта. При всей половинчатости своих решений июльский пленум все же способствовал некоторому ослаблению партийного диктата в области культуры и массовой информации. С разрешения властей возобновляет работу Кружок Петефи. Осенью на его заседаниях обсуждались проблемы народного образования, экономических реформ и т. д. Кружки по тому же образцу возникают и в крупных провинциальных городах. Отменяется запрет на постановку ряда пьес, обращавшихся к острым социальным конфликтам. Выходят книги, долгое время лежавшие без движения в издательствах. В центре общественного внимания оказывается пресса, публиковавшая материалы по самому широкому кругу проблем, которые прежде упорно замалчивались (от привилегий партноменклатуры до нелегкого положения венгров в румынской Трансильвании). Особым успехом пользовался еженедельник союза венгерских писателей «Irodalmi Újság», за несколько месяцев увеличивший примерно тираж в 4 раза, до 30 тыс. экземпляров — цифра огромная для Венгрии. 17 сентября на съезде писателей впервые за много лет было свободно, без ранее одобренных сверху списков, избрано руководство творческого союза, большинство в котором принадлежало отныне стронникам реформ. Главной темой обсуждения стали проблемы свободы творчества. Из уст многих ораторов звучали и сугубо политические требования — отменить партийные взыскания, вынесенные участникам оппозиционных выступлений, вернуть в руководство партии и в правительство Имре Надя, наказать виновников репрессий, изменить механизмы выборов в местные советы.

В начале октября массовое общественное движение восходит на новый виток. Моросивший весь день дождь не помешал многим тысячам жителей Будапешта и провинции прийти в субботу 6 октября на Керепешское кладбище в центре города, где состоялось торжественное перезахоронение жертв ракошизма. Траурный митинг, а затем и массовое шествие под лозунгами коренного обновления общественной системы явились важным психологическим рубежом — десятки тысяч людей впервые вышли на улицы, почувствовав в себе достаточно внутренних сил для открытого противостояния диктатуре. Значение этого события не укрылось и от советского посольства. После гигантской массовой манифестации «было очевидно, что решающая схватка не за горами и что вопросы будут решаться теперь не в кабинетах, а на улицах», — вспоминает В. А. Крючков, в то время секретарь посольства СССР[319]. К середине октября, особенно после восстановления в партии Имре Надя, в стране сложилась ситуация, когда реформаторское крыло ВПТ, ощущая за собой поддержку не только интеллигенции, но самых широких масс, с каждым днем овладевало новыми и новыми позициями в различных областях общественной жизни, тогда как партийное руководство, не способное проводить реформы сверху, все более и более выпускало из своих рук контроль за ходом событий. Кризис власти приобретал угрожающий характер для тех, кто стоял у руля страны.