Анархистский ответ на «Анархистский ответ преступности» - [4]

Скотт говорит, что «если человек чувствует, что с ними обошлись несправедливо, они имеют право обратиться в третейский суд». Если это означает то, что он говорит, то такой процедуры как обжалование не будет, но настоящий ли это арбитраж? Как стороны выбирают третейских судей? Почему обвинитель, победитель, должен признавать третейский суд? Если он не признаёт, тогда это апелляционный судебный пересмотр уголовного осуждения, какой у нас действует сейчас, но не арбитраж. Может ли судья отменить решение присяжных? Мы сейчас уже далеко отошли от анархистского, народного правосудия в любой правдоподобно мыслимой форме. В настоящее время рассматривается много дел, не затрагивающих уголовного права, но проходящих как гражданские иски. Однако «в анархистских обществах не подаются иски…» Не подаются они и в тоталитарных обществах.

Пока же анархистская система Скотта уголовного правосудия носит странное сходство с нынешней системой уголовного правосудия, кроме тех моментов, когда она отходит от неё и становится более произвольной и несправедливой. Но сходство ещё ближе. Нас ждут «судебно-медицинские и агентурные коллективы», для проведения уголовных расследований преступлений без свидетелей: «Виды преступлений, подпадающие под эту категорию, – это убийства, кражи и насильственные или экономические преступления, когда преступник или преступники скрывали свои идентичности». Агентурный Коллектив? Я мог бы подумать, что Скотт написал пародию на анархизм, но для этого ему бы понадобилось чувство юмора.

Когда его система уголовного правосудия сталкивается с проблемой, Скотт всегда взывает к «коллективу», чтобы справиться с задачей. Скотт не имеет понятия как о реальной полицейской практике, так и об уголовном праве. Его идея судебно-медицинских экспертов и детективной работы – фантазия из области Шерлока Холмса и Джона Эдгара Гувера.2 Судебные доказательства (почти всегда это всего лишь сопоставление пули с оружием или тест на наркотики) почти никогда не раскрывают преступления, будь они уличные или должностные, хотя иногда усиливают аргументы против обвиняемого, когда делу уже дан ход. Детективы же почти всегда заточены на сбор той информации, что поможет арестовать невиновного в преступлении, как правило, в случаях с наркотиками. В анархистском обществе не будет детективов.

«В современном обществе следует учитывать необходимость в судебно-медицинских и агентурных коллективах для расследования серьёзных преступлений». Если так, то это ещё один аргумент против современного общества. Кто будет способен формировать эти коллективы, если не бывшие полицейские детективы (значительно превосходящие частных детективов, являющихся обычно бывшими полицейскими) и полицейские специалисты криминалистических лабораторий?

Это будут очаги контрреволюции. Этих людей не надо сажать в тюрьму, как утверждает Скотт, но следует отстранить от дела навсегда, лишить их полномочий. Анархистское общество может – и должно – обойтись без детективов и, вероятно, может обойтись также без судебных «коллективов». Такие коллективы, говорит нам Скотт, «будут обслуживать несколько общин». Это специализированные учреждения, отделённые от общин. Государство – это тоже коллектив, чьи специализированные учреждения, отделённые от общин, обслуживают разные конкретные цели. В том числе и свои собственные.

Скотт не знает, как работают реальные детективы. Их работа не начинается с преступления, как в мистических историях, и не заканчивается поимкой преступника. Детективы начинают с подозреваемых и двигаются вперёд к преступлению. Это часто срабатывает, потому что большинство преступлений происходит между знакомыми друг с другом людьми. «Виды преступлений, подпадающие под эту категорию (преступления без свидетелей), это убийства, кражи и насильственные или экономические преступления, когда преступник или преступники скрывали свои личности». Скотт, кажется, предполагает, что большинство преступлений такого рода совершается незнакомцами, и это популярная точка зрения, но, в удивительной степени, неверная. Некоторые убийства совершаются незнакомцами. Некоторые изнасилования совершаются незнакомцами. Удивительно высокий процент того, что Скотт назвал бы Экономическими Преступлениями, такими как кража со взломом и грабёж, совершаются родственниками, соседями и знакомыми жертвы.

Говорить, что «все, способные на такие поступки люди должны быть быстро отделены от общества, ради его защиты», значит, поступать гораздо более жестоко, чем при нынешней системе. Вот пример типичного «взлома». А одолжил велосипед своему другу Б. Б его не вернул. Потеряв терпение, А врывается к Б и забирает свой велосипед. Б находится дома и пытается остановить А, но тот отталкивает его в сторону. Юридически, А совершил два больших преступления: кражу со взломом и грабёж. Юридически не имеет значения, что А является владельцем велосипеда, потому что воровство – а грабёж является воровством с применением силы или запугивания – это преступление против владения, а не право (собственности). Но в реальности то, что сделал А, можно было бы назвать восстановлением в правах собственности. Некоторые люди, не заражённые юридической школой, подумают, что это оправдано. Другие подумают, что жалоба А законна, но он зашёл слишком далеко. Лишь немногие подумают, что А следует «быстро отделить», и при нынешней системе этого не произойдет. И снова нынешняя система оказывается более гуманной и разумной, чем система Скотта.