Анархист - [95]

– Как бы ты не раскаялся в своем нахальстве, красавчик! – опять поменялось настроение у Паши. – От селитры[155] не отобьётесь. Нам же нужно знать, где наши денежки ховаются. Если вы, падлы, сбежите, я вас найду и красный галстук лично нарисую, зуб даю.

На этом торг и переговоры закончились.

– Чего это мурло уркаганское на нас взъелся? – Григорий в недоумении обратился к Козырю.

– Обидел ты его, Гриша. Не на столько, чтобы горло резать, но достаточно, чтобы при случае фиксы выставить[156].

Короче, мужики, сейчас мне до хаты пора. И так я тут с вами проваландался. Меня интересный человек дожидается. Сами куда сейчас?

– Нам на Большую Садовую, там у нас лёжка на сегодня должна быть, если всё срастётся, как планировалось.

В сопровождении Козыря Рогов и Кайгородов покидают негостеприимную «Каторгу». В зловещей темноте хитровских каменных джунглей они пробираются в сторону Кремля. В тумане шастают какие-то оборванцы, мелькают туманные, как в бане, огоньки цигарок. Одинокие торговки съестными припасами сидят на чугунах или корчагах с "тушенкой", жареной тухлой колбасой, кипящей в железных ящиках над жаровнями, с бульонкой, которая зовётся здесь "собачья радость". Пар вырывается клубами из дверей кабаков и сливается в общий туман, конечно, более свежий и ясный, чем внутри трактиров и ночлежных домов, дезинфицируемых только махорочным дымом, слегка уничтожающим запах прелых портянок, человеческих испарений и самогона.

– Далековато до Большой Садовой будет… – ворчит Козырь. – Да по ночному времени небезопасно. Как добраться, конечно, не знаете… И мне с вами возиться некогда. Придётся извозчика ловить. Трудное это занятие по нынешним временам.

За разговором мужики не заметили, как спустились к храму Рождества Богородицы на Солянке.

– Стой! Стой! Куда пылишь! – Вдруг закричал Козырь. – Вам везёт! Вон в сторону Яузы «ванька» телепает. Сейчас мы его тормознём, и он вас доставит, куда скажете. Особенно если Пашу Новодеревенского помянете.

– Чего, товарищ, кричишь, чего ты глотку рвёшь? Тута я, – извозчик доволен нежданным клиентам. – Куда изволите ехать? На Садовую? Десять тыщ совзнаками и вы у меня довольны будете… Доставлю в самом наилучшем виде.

– Ты совсем сдурел? Совсем совесть потерял, да? – Козырь начал наседать на мужика. – Ты у меня сейчас даром повезёшь! Ещё и благодарить товарищей будешь, что клячу твою не отбираем.

– Как даром? Даром никак нельзя! – привыкший к подобному тону, парень, спокойно и рассудительно выговаривать Козырю, рассудив, что именно этот горлопан здесь главный. – Товарищ, сам посуди, лошадку кормить надоть? В участок мильтону занести надоть? В деревню деткам моим тоже надоть… Так что восемь тысяч, или шлёпайте пешком.

К ночи погода в Москве резко переменилась. Из туч, затянувших всё небо над столицей большими мокрыми хлопьями повалил снег. По причине топливного кризиса улицы города освещали только тусклым светом керосиновых ламп, что пробивался из окон московских обывателей. Гнедой рысак тянул сани резво. Ямщик, довольный, что вечер не пропал даром, щёлкал в воздухе плетью и задорно понукал кормильца. Вот сани пролетели мимо тёмной громады Покровского Собора, свернули на Красную площадь. Мокрый мартовский снег таял на лицах и холодными струйками скатывался за ворот, не давая разглядывать ночные красоты древнего города.

Театральный проезд, Тверская, с её громадами доходных домов, и вот уже Садовая. Полчаса и санки подкатили к подъезду высокого, о пяти этажах, здания с палисадником укрытым огромным сугробом.

– Слава богу! – Тут же раздался знакомый голос. – Я уже и не гадал вас живыми дождаться.

– Не дождёшься, товарищ Чорос. – Григорий искренне обрадовался встрече. Всё-таки незнакомый город утомил его. – Мы ещё тебя переживём. Давай рассказывай, удалось тебе о ночлеге договориться?

– Чорос, слушай, – привлёк внимание Кайгородов. – А кого тут фараоны караулят?

– Говорят, что тут в общежитии бывших высших дамских курсов поселили баб каких-то важных коммунистических. Я ещё этим не интересовался. Замёрз я, вас дьяволов тут ожидая. Идёмте быстрее в дом. Там и всё обсудим.

23. ЧЕЛОВЕК-БОРЕЦ, КАРАТЕЛЬ, МСТИТЕЛЬ [157]

(Москва. Большая садовая, 10)

В мастерской принадлежавшей Петру Кончаловскому, отцу-основателю объединения «Бубновый валет», тесно, накурено и очень душно. Остро воняет скипидаром, самогоном и олифой. Сегодня утром из Витебска приехал прославленный футурист и супрематист, комиссар по охране памятников и председатель Худсекции Моссовета Казимир Малевич. По такому случаю хозяин, оставивший деревенскую нору, разрешил всем присутствующим располагаться, где угодно. Заставленная подрамниками, мольбертами, банками с краской, мастерская заполнена «под завязку».

Прибывший около двух пополудни, Гуркин-Чорос, посчитал, что ему и его спутникам повезло чрезвычайно. Ведь стоило им прибыть на день раньше или парой дней позже и как бы они искали Кончаловского?

Вечером, Гуркин и Кончаловский оставили шумную компанию гостей, забравшись на антресоли. Голоса собравшихся сливались там в один нераздельный рокот. Это напоминало зимний буран в тайге, когда ровный шум кедров, то стихал, а то сменялся треском и скрежетом заиндевелых сучьев.