Анархист - [54]

– Ломай, робяты, двери, – скомандовал сотник, – не хрен больше время терять. Берем только патроны, жратву и курево.

Через минуту входная дверь выломана, и казаки рассыпались по комнатам. Большинство дверей были распахнуты, а комнаты за ними – абсолютно пусты.

– Василич, – крикнул, выбегая на крыльцо Мельниченко, – здесь ничего нет! Похоже, нас ждали.

– Проверьте заводской склад, а эту конуру сожгите нахрен! Только проверьте, чтобы никто из наших там не остался. – Скомандовал сотник.

Через минуту языки пламени нехотя стали вгрызаться в сухие стропильные балки. Вскоре из окон повалил густой белый дым, сквозь который пробивались языки пламени.

После того, как обнаружилось, что ни на складах завода, ни в казармах гарнизона не осталось ничего полезного, казаков охватила неудержимая злость. Вместо того, чтобы немедленно оставить город, они начали поджигать всё подряд.

Пытавшихся призвать к порядку, просто посылали на хуй, рыча и брызжа слюной в лицо. Хорошо, что зимой огонь разгорается не так шустро как летом, а то бы от Змеиногорска не осталось бы ничего.

…

Из Беспаловского всполохи пламени над городом увидели сразу. Но чтобы дойти пешим ходом потребовалось около часа. Деревянный центр города уже был охвачен пожаром. Между домами метались перепуганные жители. Беспаловцы вступили в борьбу с огнём, по ходу дела отстреливая, увлечённых грабежом и не ожидавших нападения, казаков Шишкина. Почти две сотни бойцов методично очищали квартал за кварталом, и уже через пару часов город был свободен от бандитов. Пожар к этому времени тоже прекратился.

Взвод всадников под личной командой батьки Гришана рванул одновременно с пешими частями и, обогнув город со стороны кладбища, наткнулся неожиданно для себя на «штаб» Шишкина.

– Рысью! – Заорал батька во всю глотку. – Ма-а-а-рш!

Никто не успел даже выстрелить. Всех командиров взяли в плен. Шишкин, Захаров, Мельниченко сидели связанные по рукам и ногам прямо на снегу, ожидая решения своей участи. Лишь Панкратова, пытавшегося сопротивляться, застрелили, и он лежал, подставив обезображенное лицо холодному декабрьскому ветру.

В возбуждённом мозгу Рогова внезапно созрел очередной план.

– Кто тут Шишкин? – Обратился он к пленникам. – Не боись, красным не отдам, а вот себе на службу взять готов.

– Не трудись, любезный. Мы тебе не верим. Да и сам ты разве не красный? – хрипло выдавил Мельниченко.

– Я скорее чёрный, – усмехнулся Гришан. – Красных мы спровадили в горы, ваш отряд ловить. А сами вас здесь встретили. Сейчас, похоже, наши ваших в городе добивают… Но мне нужен Шишкин. Мне что, прикажете, по одному вас расстреливать?

– Не надо никого расстреливать, я, Шишкин Дмитрий Яковлевич, есаул Сибирского казачьего войска, Георгиевский кавалер, к вашим услугам.

– Вот это добре! – Обрадовался Гришан. – Пойдём, брат Шишкин, переговорим о делах наших скорбных.

– Как? Прямо здесь разговоры будем разговаривать? – удивился такому повороту Шишкин. – Может в избу какую-нибудь?

– У стен есть уши! – Усмехнулся в усы Гришан. – Слышал, господин есаул, таку присказку? Я бы не хотел, чтобы о наших с тобой разговорах узнали власти уезда. Мы с ними дружим, но… короче, сам понимаешь. У них человека расстрелять, что муху прихлопнуть… Может вас всех троих до Беспаловского сопроводить? Тут всего верст семь будет.

– Давайте так. Лучше идти, чем сидеть тут на снегу и геморрой себе отмораживать. – Согласился с предложением Шишкин. – Господа, вы согласны? – обратился он к Захарову и Мельниченко.

Не успели казаки ответить, как приблизилась разношёрстная толпа во главе с Жидковым. Все возбуждены, размахивают руками и что-то кричат в радости от быстрой и лёгкой победы.

– Неужто самого Шишкина взяли? – обрадовался предревкома, увидев сидящую на снегу фигуру в офицерской шинели с алыми погонами есаула. – Молодец, Моисей Фёдорыч! Выношу тебе личную мою благодарность! Шишкин, ну ка встать, бандюга, когда к тебе представитель советской власти обращается.

Шишкин продолжал сидеть неподвижно.

– Товарищ Жидков! – Встрял батька Гришан. – Дозволь мне с этими паразитами пообщаться. У меня к ним личные счёты имеются. Мы его чутка поспрашаем, а потом вам отдадим. Девайте потом его куда хотите.

– А если этот бандит от вас сбежит? – засомневался Жидков. – Ты глянь, как он глазенапами зыркает.

– Куда он ночью да зимой, да со связанными руками сбежит? – попытался выцарапать Шишкина Гришан.

– Ладно, забирай эту сволочь до утра, но смотри, не подведи меня. Сдашь мне его не позже полудня живым и по возможности невредимым. Тогда мы с мужиками сегодня будем победу отмечать. У Миронихи самогону на всех хватит, так что могёшь присоединиться.

– Договорились! Сейчас, только этих бандитов до места сопровожу и к вашей компании пристану. Где гулять будете, решили уже?

Да у меня в дому и соберемся, – сказал, чуть подумав, Жидков. – Эти же гады и совет сожгли, и военкомат, и заводскую управу. С-с-суки! – Он с размаху заехал сапогом под рёбра пленному.

– Часа через два будем с моими командирами вместе, смотрите весь самогон не выпейте, – пошутил напоследок Гришан. – А ты, вашбродие