Пролог
СТЕНЬКА РАЗИН У СИНБИРСКА
Проявить боярам рвенье
не с руки,
Бились шибко в этот день
Казаки
Из абыли прежний страх
до поры
И бросались в бой, в зубах топоры!
У Синбирска ватаман Стенька Разин
С Юшкой Барятинским бьётся князем
Рвётся ненависть чрез край
Тех, кто нищ!
За казаццкий встали рай двести тыщ!
Прёт с дубиной казачьё крик и визг!
Гонит Разин их мечом на Синбирск!
Эх, Сарынь на кичку! У Синбирска
Первый бой проигран Барятинским
Стенька Разин на коне
впереди.
Глядь: в голутвенной войне
победит!
Штурм Синбирского Кремля…
Чернь, на слом!
Поднялася вся земля
за добром.
Православье за себя крепко билось:
Набежало, но опять откатилось!
Чёрный барам мсти, народ,
не робей
В бой набольший вас ведёт
лиходей!
Шло хрестьянство, — вот напасть
крест творя,
Не за Разина молясь —
за царя!
Стенька падает с коня — бесполезно
Спор дубиною вести в век железный…
Жажду мученья венец
я в борьбе!
У Синбирска — и конец
голытьбе!
Уносили Стеньку в струг
прочь от стен!
Кто живым остался вдруг
вышел в плен!
Пепельный сентябрь[1] — море крови!..
Принцесса Анхальт-Цербстская во дрожи…
В записке черкано, что «занемог урод»,
И как бы «сего дня вдруг не умрёт…»
Всю власть восхищеннуюощущает кожей…
Муж мертв! Нет — жив! Ещё? Сегодня ж может…
Гонец?.. Второй нечистый листберёт.
Да, так и есть! Окончил ОН живот!
«Был спор… Пьяны… Накинулись… О, боже!
Его не стало… Мы же — лишь разнять… Помилуй, матушка! Его уж не поднять…»
Начало Царствия… С грехом цареубийств[2]
Грядёт Екатеринин век бедой.
Она задумалась. Что грезится Второй? Пугать?… Пугач?.. В руке дрожащей — лист…
ОН входит в круг[3]. Сердца зажглися верой.
Великодушную простёр Заступник длань,
Чтоб двинуть воинство великое на брань,
Где каждый на себя возьмет без меры.
Взывают к небу мстительные Керы! —
«Зрим Царство Новое! Переступивши грань,
С гонителей возьмем мы смерти дань!..»
Рассвет встает кровавою химерой…
«Исполним, батюшка, мы всё! Да будет так!»
«Чернь, замордованная ждет! На-конь, казак!
Мне послужите, детушки, как встарь!
Печаловаясь вашей горькой доле,
Вам говорю; теперь ищите воли!
Отмщенье аз… Я — точно государь!»
Ренбург[4] в осаде. Штурм… Палят из пушек.
Казак ЕМУ; «Поберегись — убьют!»
«На госудàрей разве ядра льют?
В бой голутвà! Заводы взял Хлопуша…
Пожар уже наш Катька не потушит!
Пущай захваченных господ ведут…
К мужицкому царю на Божий Суд!
Пришёл День Гнева по господски души!..»
Сказал. Задумался. И омрачился взор…
Вновь площадь грезит ту. Взнесён топор…
Народ… снега… Свой голос слышит; «Грешен!
Помилуй, православный люд!..»[5] — Вздохнул…
Конец?.. Очнулся… Вмиг платком махнул;
«Пока ещё — нашдень!.. Дворян всех — вешать!»
Москва — Берда. Здесь царствует Пётр Третий!
Железным выи гнет врагам жезлом…
За жизни — жизнь! За зло он платит злом!
Он принял всё за вас… Вы — не в ответе!
Но Беловодье — сон… Попались в сети
Мужицкой истины с дубьем и топором!
И льётся кровь напополам с вином!
И Правды не сыскать на этом свете…
Мятеж как смерч… Захватывает дух!
Вперёд! Вперёд! За Волгу, в Питербурх!
Графья́ пред НИМ… «Читайте манихвест!
«Вас жаловаю волей и землею!
Казацко царство в Яике построю!
Наследник — Павл. На том целуйте крест!..»
Онивошли: «За волю хватит мститься!
Суворов близко. Третий Пётр бежит,
Весь край в огне. Резня. Казань горит.
Не полно ли невинной крови литься?
Пора прибегнуть к милости царицы!
Сдавай оружье! Плаха нам грозит…»
«Измену вашу вижу, — говорит. —
Вяжи, Иван… Лишь дай перекреститься…» —
Пред ним — граф Панин: «Кто же ты таков?»
«Я Емельян Иванов Пугачёв!» —
Граф — либерал. Но деспот — здесь! Шалишь!
Что Просвещенья векзабыл в ударе:
«Как смел ты, вор, назваться государем?»
«Не ворон я, я — воронёнок лишь…»
Эпилог
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ПУГАЧЕВА
Не труба, а набат окрест! —
Чернь спешит на поповый двор!
В грудь попа бьет тяжёлый крест.
Ряса — рвань, а в руке — топор.
«Вот святое слово — «мятеж»!
для гонимого смерть — пустяк!
У кого уже нет надежд
На господских спляшет костях!
Православные, с нами Бог! Говорил Иисус: «Будь тверд!В мир принес я не мир, но меч!»
Выползайте из всех щелей
С топорами закончить срок
Кровопивцев и упырей!
В дом боярина рвется смерд
Терем местью голых зажечь!
Гласу Бога не прекословь!
Царь Пётр Третий пришёл — Пугач!
Царство Новоезри сквозь кровь,
«Аллилуйя» услышь сквозь плач!
Пусть по битым, кто канул в марь,
Не наставить в церквах свечей,
Лишь бы строил мужицкий царь
Царство равных — без богачей»
Так он кончил. И рвёт раб цепь!
И пошли они к топору!
Чтоб господскую смерить крепь,
И как все, лечь в Черном Яру!..
Не труба, а набат окрест!
Чернь спешит на церковный двор!
В грудь попа бьет тяжёлый крест.
Ряса — рвань, а в руке — топор.
