Амирспасалар. Книга II - [51]
Флоренция не имела соперников по части тонких сукон, и Гарегин закупил несколько тюков. После сделки он отобедал у любезного мессера Джулиано Буонакорси, синдика торговцев шерстяными тканями, не забыв послать Франческе большую корзину с вином, фруктами и отличной пуляркой. Веселый обед у мессера Буонакорси затянулся до позднего вечера, и Гарегин вернулся в гостиницу в приподнятом настроении, сопровождаемый слугами с пылающими факелами. В комнате было душно, и Хетумян, напевая песенку, вышел на широкую террасу, залитую лунным светом, флорентийское небо, усеянное крупными звездами, напоминало Гарегину далекую родину, которую он покинул в ранней юности. Он задумался.
— Bona sera, caro Gino![38] — раздался из соседней комнаты звонкий голос.
Гарегин подошел к широкому венецианскому окну, которое выходило на террасу.
— Bona sera Francesca! Вы не спите, прекрасная?
— В такую ночь разве уснешь? Особенно одна… — лукаво отозвалась куртизанка.
Хетумян перегнулся через окно — и ахнул от неожиданности! Франческа летом всегда спала обнаженной…
Перевалив через Аппенины, Гарегин и Франческа прибыли в Феррару почти супругами. Левантинец оказался щедрым не только на подарки… Мужская ласка всегда ценится опытными женщинами, и прекрасная венецианка перед въездом в родной город промолвила со вздохом:
— О, если бы ты принял святую католическую веру, мой дорогой, и совсем остался в Венеции! Мы могли бы открыть прекрасную тратторию или гостиницу для знатных гостей.
— Mia cara[39], об этом никогда не поздно подумать! Но я опасаюсь, что до тех пор твои знакомцы начнут ревновать и убьют меня, — ответил Хетумян, целуя волосы женщины.
Франческа задумалась было, но, тряхнув головкой, громко рассмеялась:
— А я всем буду говорить, что ты — кум и друг моего бедного Джулиано, погибшего где-то в ваших краях, и привез мне от брата наследство…
Миновав огромные плотины, которыми искусные венецианские инженеры отводили от города опасное течение реки Бренты, путники подъехали к пристани. Пересев в черные гондолы, Франческа и Хетумян доплыли до моста Риальто на канале Гранде, самом большом из ста пятидесяти каналов Венеции. Оттуда ловкий комиссионер проводил их на левый берег. Около старинного дворца Fondaco del Turchi пустовал небольшой дом, который Франческа тотчас же сняла. Хетумян предпочел остановиться рядом, в гостинице, где царило большое оживление в связи с прибытием множества знатных рыцарей со всех концов Европы.
Глава IV. ДОЖ ВЕНЕЦИИ
Далеко за пределы лазурной Адриатики посылала свои страшные галеры «Яснейшая Республика», проливая потоки и мусульманской и христианской крови, самым жестоким образом расправляясь с соперниками. И византийское покровительство пизанским и генуэзским негоциантам, разумеется, вызывало глубокое негодование в Венеции. Поэтому обращение вождя крестоносцев Бонифация Монферратского за помощью к Венеции показалось даром провидения божьего ее торговому патрициату, почуявшему, что пришел удобный случай одним ударом сокрушить и Византию и итальянских соперников, захватив в свои руки всю торговлю с Левантом. В 1201 году с крестоносцами был заключен договор на перевозку четырех с половиной тысяч рыцарей и их коней, девяти тысяч оруженосцев и двадцати тысяч пеших воинов за восемьдесят пять тысяч марок серебром[40]. От себя, из «любви к Богу», Венеция снаряжала пятьдесят галер. Договор таил ловушку, и не одну: враг упоминался не обычным для эпохи крестовых походов обозначением «неверные», а расплывчатым термином «hostes»[41], а уплату огромной по тем временам суммы крестоносцы должны были произвести в определенные сроки, независимо от наличного числа крестоносцев. Папа Иннокентий III сразу понял хитроумный план венецианского дожа, но утвердил его безоговорочно, а Папская курия усилила нажим на императора Алексея Ангела в целях добиться «воссоединения обеих церквей».
Крестоносцы не смогли внести деньги в срок, и венецианский дож Дандоло показал свои когти — велел прекратить подвоз продовольствия на остров Лидо, где к лету 1202 года уже собрались крестоносные витязи. На острове начался голод, часть крестоносцев сбежала. Тогда Дандоло внес тайному совету республики согласованное с Бонифацием Монферратским новое предложение: не тесня крестоносцев уплатой долга, направить их в качестве наемников против города Задара[42], изменившего власти республики в пользу венгерского короля. Неукротимый старец решил сам принять командование флотом в этой карательной экспедиции. Изменение направления похода, однако, тщательно скрывалось от крестоносцев, которые продолжали верить, что готовится поход на Египет.
Поздно вечером на Большом канале, около дома, где обосновалась прекрасная Франческа, послышался шум. Блеск многочисленных факелов, оклики гондольеров и звон лютни возвестили о прибытии знатного вельможи.
В небольшую нарядную залу, в которой находились Франческа и ее неизменный гость — кум с Леванта, вошел высокий пожилой рыцарь с красивой русой бородой и золотой командорской цепью на груди. В руках он держал хлыст. Это был Бонифаций II, маркиз Монферратский, один из самых могущественных князей Северной Италии — верховный вождь крестоносцев.
