Амирспасалар. Книга I - [97]

Проезжая мимо царской трибуны, соперники приветствовали Тамар и ширваншаха, выстроились на арене в две линии и подняли вверх копья. Легкий ветерок шевелил флажки с родовыми гербами. Состязавшиеся опустили забрала. По знаку амирспасалара обе шеренги, выставив копья, во весь опор помчались навстречу друг другу. Раздался громкий лязг стали о сталь. Кони разбрасывали копытами песок. На арене поднялось большое облако пыли. Амирмиран быстро сбил с коня противника и, сменив копье, обратился лицом к предводителю противной партии. Дважды сходились в поединке исполины в железных латах. Наконец Захарию мощным ударом копья удалось вышибить из седла эмира и тем самым закрепить победу за своей группой. Царица Тамар с радостной улыбкой увенчала золотыми венками победителей турнира. Но почему-то ее взор избегал Захария…

Перед вечером Захарий получил короткую записку без подписи: «На приеме не задерживайся. После окончания состязания поэтов тотчас уезжай из Тбилиси». Он узнал знакомый женский почерк. Похолодело в сердце. Вот оно — то испытание, которого он ждал всю зиму! Оберегая мужское самолюбие и опасаясь вспыльчивого характера Захария, Тамар заблаговременно прислала предупреждение… Вызвав оруженосца, Захарий мрачно сказал:

— Держи коней наготове, Ростом, ночью уезжаем в Лори. Но об этом никому ни слова!

Вызвав дворецкого, Захарий приказал в случае его внезапного ночного отъезда принести наутро извинения царственному гостю. Затем прошел на половину своего брата и долго с ним беседовал.

Состязание поэтов происходило в тронном зале Исанского дворца, уже переполненном знатью, придворными и сановниками царства. В блеске бесчисленных огней появились обе царицы и ширваншах Ахсатан. После того как все присутствующие уселись на свои места, воцарилась тишина. Вперед выступил амирэджиби и, стукнув жезлом о пол, провозгласил:

— Придворный поэт блистательного ширваншаха, непревзойденный, светоносный Ильяс Низами!

Низами неторопливо вошел в круг придворных, встретивших его громкими рукоплесканиями, и стал прямо перед царицами и шахом. Отвесив низкий поклон, он с загоревшимися глазами стал громко читать на великолепном фарси[112] стихи, посвященные царице Тамар:

Пока живет земля — ей быть твоей рабой.

Да будет месяц, год и век блажен тобой!..

Да будет молодость красе твоей — сожитель,

Да будет всем твоим желаньям исполнитель,

Да будет грустен тот, кто грусть в тебе родил,

Тебя печалящий — чтоб в горести бродил![113]

Тамар благожелательно захлопала в ладоши. Переждав, Низами с поклоном стал читать новые стихи, обратившись к старшей царице:

Там, за стеною гор, где взору ширь открыта,

Дербент увидишь ты, и море, и залив, —

Есть женщина. На ней блеск царственного сана,

Кипенье войск ее достигло Исфахана.

Нет мужа у нее, но есть почет и власть.

И видно, дни свои она проводит всласть.

Она — ей от мужчин в отваге нет отличия —

Великой госпожой зовется за величие!

Русудан раскраснелась как девушка, когда Низами, с величавым жестом руки в ее сторону, произнес заключительный стих:

Шамира — так народ прозвал ее одну!

Гул одобрительных возгласов пронесся по залу. Низами, закрыв глаза, пережидал. Потом он снова с вдохновенным видом повернул голову в сторону Тамар:

Одна племянница живет с ней год из года.

Глядишь — тут гурия? Не гурия — луна,

Владычица ночей здесь под фатой видна!

Лик — юный месяц, свет, в ночных горящий сводах.

     Зрачки темны, как тень, что в быстрых плещет водах.

Извивы кос ее влекут сердца в силки,

Спустив на розы щек побегов завитки…

Остановившись на мгновение, Низами бросил торжествующе в зал:

Прекрасный лик ее запутал строй планет,

Луну он победил и победил рассвет!

Буря рукоплесканий и громкие хвалебные клики были наградой прославленному поэту. Низами кланялся, приложив руку к сердцу, и благодарил. Ширваншах сиял. Все идет по его плану, идет хорошо! Прекрасная Тамар явно тронута стихами Низами (надо будет добавить поэту денег!). А завтра… завтра сделать «лучезарной» предложение руки и сердца, через тетку!

Амирэджиби снова выступил вперед и провозгласил:

— Поэт Шота из Рустави!

Взоры всех присутствующих повернулись к вошедшему в круг юноше. Шота из Рустави? Первый раз слышим это имя!

Поклонившись в сторону царских особ, Шота несколько взволнованно начал выступление с приветствия своему старшему сопернику — гостю из Ширвана:

Мыслей ширь в оправе тесной — этим песнь пленяет свет,

Но лишь в сказе величавом виден истинный поэт.

Снова поклонился. Низами растроганно подумал: «Он мне в сыновья годится!» Приложил руку к сердцу и губам в знак привета юному собрату.

Шота оглянулся, увидел своего друга и покровителя, стоявшего у двери. Лукаво улыбнувшись, окрепшим голосом стал читать:

Льву приличны меч и пика, медный щит ему пристал,

Солнца блеск идет царице, где обличье алый лал.

Как осмелиться, не знаю, мне излить поток похвал?

Взору в дар Тамар явилась, но хвалы отдарок мал.

Ширваншах первым дал пример горячего одобрения. Клики царедворцев нестройно загремели в честь неизвестного поэта. И впервые за весь вечер потеплели прекрасные очи царицы. Приподняв чуть удивленно тонкую бровь, она ласково взглянула на раскрасневшееся лицо юноши из Рустави. Что-то нежелательное почудилось в стихах Русудан. Она недовольно покосилась на амирэджиби. «Кто допустил на состязание неведомого поэта-мальчишку?»