Американский психопат - [43]

Захожу за большой рекламный щит с постером новой комедии с Дэном Эйкройдом и принимаю две таблетки валиума по пять миллиграммов, запивая их диетической пепси. Потом, уже почти на автопилоте, словно меня кто-то запрограммировал, я беру с полки кассету с «Двойным телом» – я брал этот фильм уже тридцать семь раз – и иду к кассе, где мне приходится ждать почти двадцать минут, после чего меня обслуживает какая-то некрасивая девица (фунтов пять лишнего веса, сухие вьющиеся волосы). На ней мешковатый свитер, не поддающийся идентификации – но точно не дизайнерский, – вероятно, она его носит с единственной целью: чтобы никто не заметил отсутствие груди, и хотя глаза у нее действительно красивые – кого это ебет?! Наконец подходит моя очередь. Я отдаю ей пустые коробки.

– Это все? – спрашивает она, забирая мою карточку.

На мне черные перчатки от Mario Valentine. Членство в этом прокате стоит мне всего двести пятьдесят долларов в год.

– У вас есть фильмы с Джейми Герц? – спрашиваю я, пытаясь заглянуть ей в глаза.

– Что? – рассеянно спрашивает она.

– У вас есть фильмы с Джейми Герц?

– С кем? – Она забивает что-то в компьютер и говорит, не глядя на меня: – На сколько дней будете брать?

– На три, – говорю я. – Вы что, не знаете, кто такая Джейми Герц?

– Нет, не знаю. – Она вздыхает.

– Джейми Герц, – говорю я. – Она актриса.

– Я не знаю ее, – говорит она таким тоном, как будто я ее домогаюсь, но ее тоже можно понять: она работает в видеопрокате, такая сложная работа, так что ее стервозность вполне оправданна, правильно?

Что бы я сделал с этой девицей, будь у меня молоток, какие слова я бы выбил у нее на теле, будь у меня ледоруб! Она отдает мои коробки парню, стоящему у нее за спиной, и я делаю вид, что не замечаю его испуга, когда он видит коробку из-под «Двойного тела» и узнает меня, – но все же ему приходится пойти в подсобку, чтобы принести мне кассеты.

– Вы ее наверняка знаете, – вежливо говорю я. – Она снимается в рекламе диетической пепси. Вы должны знать.

– Нет, я такую не знаю, – говорит она, и ее монотонный голос выводит меня из себя. Она вбивает в компьютер названия фильмов, которые я беру, и мой регистрационный номер.

– Мне нравится в «Двойном теле» один момент… где женщину трахают до смерти… электродрелью… – говорю я, почти задыхаясь. В прокате вдруг становится очень жарко, я бормочу себе под нос: «О господи» – и опираюсь рукой о прилавок, чтобы унять дрожь. – И кровь льется с потолка.

Я делаю глубокий вдох, голова ритмично покачивается, я продолжаю что-то говорить и сглатываю слюну, думая об одном: мне надо увидеть ее обувь. Я пытаюсь заглянуть под прилавок, чтобы посмотреть, какая на ней обувь, но, к моему прискорбию, это всего лишь кроссовки – не K-Swiss, не Tretorn, не Adidas, не Reebok, а какая-то дешевка.

– Распишитесь здесь. – Она отдает мне кассеты, даже не посмотрев в мою сторону, она не хочет понимать, кто я на самом деле; дыша тяжело и сбивчиво, она переходит к следующим клиентам, семейной паре с маленьким ребенком.

По пути домой я захожу в D’Agostino’s и покупаю на ужин две большие бутылки «Перье», упаковку кока-колы, головку салата руккола, шесть киви среднего размера, бутылку тархунного уксуса, банку сметаны, упаковку тапас, тофу и у кассы беру батончик из белого шоколада.

Я выхожу из магазина, не обращая внимания на бомжа, который просит милостыню под плакатом «Отверженных». У него в руках картонка с надписью: «Я ПОТЕРЯЛ РАБОТУ Я ХОЧУ ЕСТЬ У МЕНЯ НЕТ ДЕНЕГ ПОМОГИТЕ ПОЖАЛУЙСТА». У него на глаза наворачиваются слезы, когда я проделываю с ним трюк под названием «подразни-бомжа-долларовой-купюрой», а потом говорю:

– Господи, побрейся ты, что ли.

И тут мой взгляд, как радар, засекает красный «ламборджини-кунташ», припаркованный у тротуара, он сияет в свете уличных фонарей, и я замираю на месте, с трудом глотаю таблетку валиума, и он неожиданно бьет мне в голову, причем весьма ощутимо, и все вдруг становится далеким и абсолютно неважным: черные парни под крэком идут к ближайшей дискотеке, стая голубей вьется в небе, сирены «скорой помощи», гудящие такси, какая-то крошка в платье от Betsey Johnson – это все тает и дергается, как при покадровой фотосъемке – но при этом как будто в замедленной киносъемке, – солнце садится, город темнеет, а я вижу только красный «ламборджини» и слышу только собственное ровное, тяжелое дыхание. Не знаю, сколько прошло времени, но я все еще стою там и пускаю слюни.

У косметолога

Я ухожу с работы в четыре тридцать, иду в «Xclusive» и занимаюсь там с гантелями ровно час, потом беру такси и еду через парк в салон Gio’s, расположенный в гостинице Pierre, чтобы сделать массаж лица, маникюр, а если время позволит, то и педикюр. Я лежу на высоком столе в одном из кабинетов и жду Хельгу, моего косметолога, которая займется моим лицом. Моя рубашка от Brooks Brothers и костюм от Garrik Anderson висят в шкафу, туфли без шнурков от A.Testoni стоят на полу, носки за тридцать долларов от Barney’s засунуты внутрь туфель; на мне остались только шестидесятидолларовые трусы-боксеры от Comme des Garçons. Легкая рубашка, которую я должен был надеть, осталась в душе; я хочу, чтобы Хельга видела мое тело, чтобы она увидела мою грудь, чтобы она заметила, каким крепким и, блядь,