Американский герой - [11]
Я хочу, чтобы вы представили, какой маленькой и пустой выглядит моя обитель. Просто не на что посмотреть. Разве что одна картина на стене. Картина, написанная маслом, реалистическая. На ней изображена женщина с ребенком, стоящая среди калифорнийских виноградников. Я привез ее с собой, когда вернулся из Вьетнама с вещами Кенни Хорвата — у вояк есть свои каналы. Этот парень был моим другом. Он умер за день до моей демобилизации, и поэтому мне пришлось забрать его вещи. А его мать подарила мне эту картину. Ее нарисовал Кенни. Это его девушка на картине, и ребенок у нее был от него. Но она изменила ему еще тогда, когда он был жив. И вот теперь это единственный мазок цвета в моей комнате.
Кроме этого, на моем столе стоит черно-белая фотография женщины. Странно, что я ее храню. А в ящике стола — пара «Пурпурных сердец»: одна медаль принадлежит отцу, вторая мне. Мы получили их на разных войнах, но форма медалей и коробочек за это время не изменилась.
Это комната одиночки, и я это знаю. В моей голове даже звучит соответствующее музыкальное сопровождение.
А потом резкая смена кадров. Езду опускаю: предпочитаю жесткий монтаж.
Или залитый солнцем день. Над Лос-Анджелесом продолжает висеть туман, но здесь, на побережье, морской ветерок уже разогнал его. Волны перекатываются через волнорезы. Пара ребятишек катаются на досках для серфинга. Явно прогуливают занятия в школе. По берегу идет старик с собакой. Он бросает палку. Собака бежит за ней. И старик вспоминает свою юность, подвижность и легкость ног. Он благодарен собаке за то, что она помогает ему это вспомнить. Мимо пробегает очередная принцесса Малибу с ухоженным телом. Между Тихоокеанским шоссе и побережьем стоит только один ряд домов. Все окружены изгородями или стенами с электронными запорами и телекамерами на входе. К югу от дома Мэгги расположен особняк в стиле Тюдоров. К северу стоит гасиенда. Дом Мэгги с полукруглым подъездом выполнен в стиле калифорнийского модерна. Дворик засажен кактусами и пустынными растениями, которые стоят несколько тысяч долларов. Парадная дверь огромных размеров с начищенными, до блеска медными петлями сделана из какого-то редкого дерева. И Мэгги уже успела нанять новую горничную, которая и открывает мне дверь. Она уже ждет меня, и это тоже кое-что говорит о Мэгги.
— Здравствуйте, мистер Броз, — говорит горничная. Она постарше предыдущей — на вид ей лет пятьдесят. Ирландка с ярко выраженным акцентом. Как выясняется позднее, нелегалка. Однако ее это ничуть не волнует. Она знает, что пограничный патруль не станет хватать ее на улице и ее машину не остановят, чтобы проверить, есть ли у нее грин-карта.
— Вы можете называть меня Джо, — отвечаю я, оглядываясь по сторонам.
— Посмотрим, — говорит она.
— Ладно. А как вас зовут?
— Миссис Маллиган, — отвечает она.
— Значит, еще есть и мистер Маллиган?
— Был, но умер.
— Примите мои соболезнования.
— Да ладно. Я не очень-то горюю. Может, наконец решите: заходите вы или будете пялиться по сторонам.
— Захожу, спасибо, — говорю я.
— Не за что. Устраивайтесь в гостиной. Хозяйка сейчас выйдет. Что-нибудь выльете? Хотя лично я считаю, что для спиртного рановато. Или, может, вам выжать апельсинового сока? Хозяйка очень любит свежевыжатый сок. Что из фруктов, что из овощей. А еще у нас есть минералка из шести разных стран — с пузыриками и без. В Ирландии ее можно пить за бесплатно, потому что она льется с неба.
— Сок — это было бы замечательно, — отвечаю я.
— Довольно трудоемко, но это моя обязанность, — вздыхает она и выходит. Я снова принимаюсь оглядываться по сторонам. Потолок гостиной уходит вверх на высоту двух этажей. Ровно посередине идет галерея с перилами. Налево и направо видны двери, ведущие в спальные комнаты. Вдоль одной из стен вверх поднимается лестница, за которой по каменной облицовке стекает водопад. Ниши украшены разнообразными растениями, а в углу расположен бассейн с живыми рыбками.
Четвертая стена, выходящая на берег, практически целиком сделана из стекла.
Под галереей расположены еще двери, ведущие в другие комнаты — кухню, столовую и зал кинопоказа.
Стены украшены двумя картинами. Одна французская, принадлежащая кому-то из пуантилистов. Другая — образчик живописи с модными когда-то стереоскопическими элементами. Чем-то она напоминает изображение Адама и Господа Бога из Сикстинской капеллы, разве что Адам выполнен в виде Элвиса Пресли, а Господь Бог держит в руках бутылку кока-колы. Я приглядываюсь и замечаю еще пару старомодных стереоочков в картонной оправе. Это оригинал Джеймса Трайверса.
У меня возникает ощущение, что все, кроме картин, я уже когда-то видел. Это не мистика и не дежа вю — скорее всего, это помещение использовалось для съемок какого-нибудь фильма или телепрограммы. Или здесь поработал голливудский художник, черпающий свое вдохновение из фильмов.
Однако меня все это мало занимает.
Наконец появляется Мэгги. Она босиком спускается вниз из какой-то верхней комнаты. На ней джинсы и хлопчатобумажная рубашка. Просто, небрежно и прекрасно в своем совершенстве. Рубашка выполнена в мужском стиле, но явно принадлежит ей и никому другому. И тут до меня доходит, что я искал: признаков присутствия мужчины. Неужто она живет одна?
Университетский библиотекарь Дэвид Голдберг работает на эксцентричного, пожилого миллиардера, последнее желание которого — оставить потомкам мемориальную библиотеку о себе и своих достижениях. Впрочем, самая запоминающаяся вещь в его деятельности, как случайно обнаруживает Голдберг — тайна большой политики, которая никогда не должна выплыть наружу. Это заговор по фальсификации президентских выборов! За главным героем, систематизирующим архивную информацию, начинается настоящая охота.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.