Американская интервенция в Сибири. 1918–1920 - [58]

Применительно к ситуации в Сибири использование слов «бои на фронте» было неопределенным и неподходящим. Бои в Восточной Сибири были вызваны попытками достаточно больших отрядов рабочих и крестьян, называемых «партизанами», некоторые из которых, возможно, возглавляли большевики, защитить себя и свои семьи от жестокостей, творимых войсками Колчака.

Следующим интересным местом, где мы оказались, проехав тайгу, был Ново-Николаевск, теперь переименованный в Новосибирск. Этот город, расположенный на реке Обь, не имел большого значения, если не считать, что эта река связывает Южную Сибирь с Северным Ледовитым океаном. Советы сделали этот город столицей огромной сельскохозяйственной территории, и он получил известность как сибирский Чикаго.

Следующим городом был Омск, где располагалась штаб-квартира Колчака. Этот город на реке Иртыш основан в 1717 году. Его Советы тоже сделали экономическим центром большого региона.

Когда наш поезд прибыл в Омск, мистер Моррис и мистер Харрис долго ходили туда и обратно по платформе, очевидно обсуждая ситуацию, а когда мистер Моррис вернулся в поезд, он сказал: «Харрис говорит, что с вами невозможно иметь дело».

Мистер Харрис сидел в Омске, а я в тысяче километров от него во Владивостоке. Он выполнял обязанности, возложенные на него Государственным департаментом. Я не имел никакого отношения к обязанностям мистера Харриса, а он не имел никакого отношения к моим, и если между нами существовали какие-то личные противоречия, то мне ничего об этом не известно. Мистер Харрис не стал бы говорить такого, если бы я использовал американские войска для поддержки Колчака так же, как это делали британцы, французы и японцы.

В такой оскорбительной манере генеральный консул Харрис хотел объяснить послу, что никто не может заставить меня поддерживать адмирала Колчака. Практика использования оскорблений и умышленных искажений в отношении тех, кто не следовал их призывам, была характерной для сторонников самодержавной власти, окружавших адмирала, тех, в ком генеральный консул Харрис нашел единомышленников.

После приезда посла Морриса один из соратников Колчака сказал: «Сукин придумал очередной рецепт спасения России. Еще немного, и нас признают».

Про Сукина рассказывали, будто он часто повторял министрам, что Колчака скоро признают правительства других стран, и министры каждый вечер собирались, чтобы обсудить вопросы, которые предполагалось рассмотреть на официальной совместной встрече представителей союзников и министров Колчака, назначенной на вторую половину следующего дня.

Важным вопросом для обсуждения представителями союзников и русскими был вопрос о финансировании и строительстве железных дорог в Сибири. Находившийся в то время в Омске полковник Эмерсон рассказал мне, что русские сами не знают, какими обладают богатствами. Он рассказал, что однажды русские попросили у него металл – по-моему, речь шла о меди, – и оказалось, что он знает место возле Транссибирской дороги, где его столько, что им хватит на 40 лет. Когда же он сказал русским, что этот металл им не нужен, они, как обычно, обиделись на него.

Мистеру Моррису приписывают слова: «Если Омское правительство устоит, то мы, возможно, вас признаем».

Генерал Нокс, знавший моральный уровень и боеспособность войск Колчака гораздо лучше, чем посол Моррис, сказал: «Мое правительство не станет оказывать им никакой военной помощи, и я никогда не стану даже просить об этом Лондон, поскольку все, что мы им дали, попало в руки красных».

Для того чтобы определить, способны ли были войска Колчака устоять в августе 1919 года, я попытаюсь проанализировать полученные мной официальные донесения. В одном донесении читаем: «По приблизительным оценкам на 1 июля, если не считать чиновников и военных, у Омского правительства начитывается менее 1 % сторонников. Сторонники красных насчитывают около 45 %, социалистов-революционеров – около 40 %, другие партии поддерживают 10 %, а оставшиеся 5 % составляют военные, чиновники и другие сторонники Колчака».

С того момента и до падения Омского правительства армия Колчака представляла собой беспорядочно отступающую толпу.

Следует напомнить, что процитированное выше донесение было получено за три недели до того, как посол Моррис добрался до Омска, чтобы провести встречу. Войска Колчака были разбиты под Челябинском и сообщили, что вынуждены отступить к реке Ишим, чтобы реорганизоваться и выстроиться вдоль этой реки от Ишима на севере до Петропавловска на юге (общая протяженность составляла 177 километров), а затем 1 сентября начать наступление, имевшее целью «сбросить большевиков в Волгу».

В докладах, переданных для публичного доступа, указано, что у генерала Пепеляева на севере, то есть на правом фланге, было 20 тысяч человек. Генерал Лохвицкий в центре имел 31 тысячу человек, а генерал Сахаров на юге, или на левом фланге, – 50 тысяч человек.

Поскольку в то время находился в Омске и не был ничем занят, я поехал к генералу Дитерихсу, главнокомандующему русскими войсками, и спросил, могу ли я съездить в Петропавловск, чтобы посмотреть, как проходит мобилизация. Он сообщил мне, что из-за мобилизации и в ожидании приезда Колчака в Петропавловске царит ужасное столпотворение. Генерал предложил мне поехать на север в Ишим и попросить русского командующего выделить эскорт и машины, чтобы добраться на них из Ишима в Петропавловск. Таким образом, я смог бы все увидеть. Предложение генерала Дитерихса меня очень порадовало.