Американская интервенция в Сибири. 1918–1920 - [56]

Тем, кто не знаком с нашей системой государственной власти, может показаться удивительным, как могло случиться, что Государственный департамент поддерживал Колчака, а военное министерство не поддерживало его. Я никогда не мог найти для себя удовлетворительного объяснения тому, что президент Вильсон знал о предвзятом поведении консула Харриса в Сибири и одобрял это поведение. Но президент, как известно, был очень занят вопросом организации мирной конференции и не мог уделять положению в Сибири личное внимание. Для меня очевидно, что генеральный консул Харрис пользовался безоговорочной поддержкой русского отдела Государственного департамента, и я был уверен, что у него имелась поддержка и на более высокой ступени иерархии Государственного департамента.

Знал об этом президент или нет, но причина того, что я как командующий войсками Соединенных Штатов не получил приказа поддержать Колчака, очевидна. Отдать приказ американским войскам вмешаться во внутренний конфликт, что не только предполагало возможность применения силы, но и требовало ее применения, означало фактически развязать войну. В конституции Соединенных Штатов сказано: «Конгресс обладает правом объявлять войну, выдавать каперские свидетельства и устанавливать правила в отношении пленных, захваченных на суше или на море».

Таким образом, исполнительная власть не имела права отдавать приказы об использовании войск, и у меня не было никаких сомнений в том, что президент Вильсон и военное министерство ожидали от меня соблюдения нейтралитета. Это доказано изначально данными мне предписаниями, приказом начальника Генерального штаба от 28 марта 1919 года продолжать эту политику, пока она не будет изменена президентом, и заявлением самого президента от 26 июня 1919 года, который в ответ на резолюцию сената в отношении американских войск в Сибири сказал: «Предписания, данные генералу Грейвсу, приказывают ему не вмешиваться во внутренние дела русских, но при необходимости оказывать поддержку мистеру Стивенсу».

Могли ли намерения нашего правительства в отношении моих действий быть изложены более ясно?

Вопреки этим предписаниям, представители Государственного департамента, или по крайней мере некоторые из них, не оставляли стараний дискредитировать меня и мою работу в Сибири. Это утверждение подтверждается следующими телеграммами, отправленными начальнику штаба 22 ноября 1919 года и подписанными руководителем военной разведки бригадным генералом Мальборо Черчиллем: «После совещания с русским отделом Государственного департамента я убедился, что Государственный департамент считает предписания, данные генералу Грейвсу военным министром «по поддержанию усилий русских в вопросах обеспечения самоуправления и самозащиты, в которых они хотели бы получить помощь», дающими ему широкие полномочия в практических действиях по укреплению правительства Колчака. Колчак не признан нашим правительством, однако записки от 26 мая и 12 июня ясно указывают, что союзные державы и поддерживавшие их страны договорились оказать адмиралу Колчаку и его сторонникам определенную поддержку. Несмотря на это, решающее значение имеют официальные документы, подписанные президентом Соединенных Штатов».

Две записки, упомянутые генералом Черчиллем, никогда мне не отсылались. Но даже если бы они были мне посланы, я бы не смог изменить свою линию поведения, поскольку имел особые предписания «не вмешиваться в дела русских» до тех пор, пока этот приказ не будет изменен президентом, а моя телеграфная связь с военным министерством не прерывалась ни на один день.

Почему генерал Черчилль был выбран посыльным для передачи предполагаемого мнения Государственного департамента? Он вовсе не являлся тем человеком, которому Государственный департамент должен был сообщать свои взгляды на проводимую мною политику. Суть дела в том, что Государственный департамент в лице господина Девитта С. Пула нашел в военном министерстве слабое звено, согласившееся помочь им дискредитировать действия военных в Сибири.

В подтверждение моих слов замечу, что, еще находясь в Сибири, я получил информацию от мистера Фрейзера Ханта, известного журналиста, о том, что, когда он пришел в Госдепартамент, чтобы договориться о поездке на Дальний Восток, представитель Госдепартамента крайне негативно отозвался о моей работе в Сибири. По словам мистера Ханта, он даже ожидал, что я окажусь каким-то «жутким тупицей». Позже, в опубликованных им статьях, он в самых лестных выражениях отзывался о действиях американских войск в Сибири.

Помимо этого находящийся ныне в отставке генерал-майор армии Соединенных Штатов рассказывал мне, что с ним сблизился один из представителей Государственного департамента, который поделился намерениями отправить меня в отставку с поста командующего в Сибири и спросил, «как он смотрит на то, чтобы занять это место». Этот представитель Государственного департамента должен был знать, что, пока военный министр Бейкер и генерал Марч занимают свои посты в военном министерстве, Государственный департамент не будет выбирать командующего американскими войсками. Я могу расценивать его поступок только как дешевое политиканство в попытке добиться от этого офицера поддержки в их стараниях отправить меня в отставку.