Амазонка бросает вызов - [2]

Переодевшись в баскетбольную форму, я поплелась в малый зал. Там занимались девчонки. В зале побольше, где проходили и соревнования — тренировались молодые люди. Вот! Даже здесь, в какой-то мелочи, нам, девушкам, достаётся меньше. Что ж за судьба такая? Глобальная, историческая, роковая судьба человечества, выделившая нам кусочек, уголочек, самую нижнюю ступенечку. Где-то рядом с кошками. Хотя нет, тех балуют сильнее, и требование к тем единственное, чтобы в лоток ходили. А к нам? Будь воспитанной, будь ухоженной, будь нежной, желательно глупой, выйди замуж, роди, сиди дома, занимайся детьми. И собой. И мужем. И свекровью. И домом. И соседями, и общественной жизнью, и улицей и мир спаси… Нет, последнее перебор, туда вмешиваться не дадут, но я бы с большей радостью мир спасала, чем всё остальное.

В коридоре, по которому уже разносился скрип подошв по гладкому полу из отдалённых помещений, где шла разминка, мне попался давний знакомый — Ку Чжунэ. Он был участником команды СНУ[1], которая выиграла чемпионство среди всех вузов в этом году, впрочем, не в первый раз. Пока он и его товарищи учились — они регулярно одерживали победы и стали легендарными игроками, но теперь они выпустились, получили дипломы, и больше не играли в студенческой лиге. На одной из тех игр мы как-то и познакомились, и Чжунэ нагло, но безрезультатно, пытался ко мне подкатить. Пикапер из него так себе (я не оценила, но по слухам девчонки отдавались ему штабелями), и после парочки неудач, заявив, что я сама за ним начну вскоре бегать, красавчик отступил. Сюда, я так понимаю, он приехал к одному из моих приятелей-баскетболистов, который стал заменой их пятому игроку в финале, после чего они и сдружились.

Я видела, что Чжунэ красив, но вернёмся к тому, о чём я сегодня уже размышляла: сердцу приказать можно, и поскольку я подозревала (а по слухам даже знала), что Чжунэ — козёл, то на кой хрен мне было заглядываться на его красоту? Мне оставалось надеяться, что он пройдёт мимо молча, ведь пообещал же, что теперь моя очередь за ним носиться, так пусть держит слово, ждёт, чтоб я созрела и засуетилась.

— А, привет, шипастая, — ухмыльнулся он, останавливаясь. Я не стала притормаживать, взглянув на него, но ничего не ответив. — Что, разговаривать разучилась?

— Ну, привет, — уже почти пройдя его, всё-таки встала я, обернувшись к нему непроницаемым лицом. — Чего тебе?

— Просто поздоровался, нельзя?

— Ну, поздоровался. Всё? — Поджав свои пухлые губы, он покривился, не то загнанный в тупик, не то потерявший желание со мной общаться. Хотя до конца его губы поджать не получилось, они соблазнительно слегка сузились, и я зачем-то уставилась на них, подумав о том, что целовалась дважды, и оба раза очень давно, на спор и при подростковой игре в выполнение всяких заданий, которые тянули по жребию. Среди тех поцелуев взрослого, затяжного, с языком, не было, но всё-таки я считала себя уже целованной девушкой. И слова одноклассника, сказанного на перемене перед биологией, что я гермафродитка с членом, с которой никто не захочет танцевать на выпускном, немного поутихли в задетом сознании. Я не обращала внимания и не плакала от таких выпадов, но это не значило, что я запросто забывала и не думала об этом.

— Тебя что, взяли в сборную Университета Корё? — умудрился спросить он без сарказма, указав глазами туда, откуда шёл. Там как раз и тренировались мои друзья, закончившие школу год и два назад. Оба стали студентами названного Ку Чжунэ вуза.

— Тут женская команда тренируется, — постаралась я тоже быть вежливой и указала на вход поближе. — Я с ними.

— Женская команда? — прыснул молодой человек, но, собрав на лице серьёзную мину, бросил: — Можно поглядеть?

— Если хочешь, — пожала я плечами и пошла в зал.

— Не думаю, что увижу крутую игру, но любопытно. — Он пошёл за мной, совсем рядом, буквально дыша в спину. Нет, я не чувствовала его дыхание, но его присутствие и молчание, воцарившееся между нами, отягощали меня, как рюкзак, полный кирпичей.

На нём была кипенно белая майка, поверх которой висело нечто, что я видела лишь по телеку, или могла бы узреть в журналах мод, если бы покупала их. Это была какая-то полупрозрачная сетка, показывающая майку, и в то же время скрывающая точные очертания тела. Не сомневаюсь, что Чжунэ надевал это с мыслью «охренеть я теперь какой сексуальный самец». Я не сомневалась также, что куча девиц, увидев его, подумают: «Охренеть, какой сексуальный самец!». Я тоже так подумала, судя по тому, что сформулировала эту фразу. Но подумала без энтузиазма. Это самец козла, и даже самая отчаянная и дивная красота не заставит меня пасть ему под ноги.

Мы вошли, я поздоровалась с тренером. Чжунэ тоже, причем пожал ему руку, видимо, они были знакомы. Я заметила, что двоих девушек из команды ещё нет, и присела к уже явившимся. Чжунэ сел с краю. Тренер поглядывал на время и с каждой минутой злился всё сильнее на непунктуальность, начав выговаривать тем, что пришли вовремя, в том числе мне. Посыпались упрёки из серии: «Свяжись с девчонками! Только и будешь, что вечно ждать и сталкиваться с опозданиями!». Это стало злить меня. Я не возмущусь вслух и не начну препираться со старшим, но мне было обидно, что всех женщин принимают за одно большое стадо. Ну, вот же я! И те, что сидели рядом со мной. Мы же не опоздали. Почему сразу виноват пол, к которому мы принадлежим? А мужчины что — не опаздывают? В школе на уроки в большинстве своём опаздывали ребята, но никто из учителей не сказал, что все мужчины — непунктуальные балбесы. И всё же, в такие моменты, мне очень хотелось быть парнем, а не девушкой, к которой этот мужской мир предъявляет столько стереотипных претензий.