Альтруисты - [44]

Хотя Джемролл не знал английского, а Артур не знал языка шона, им было хорошо вместе. За работой Артур читал Джемроллу лекции о проекте: это, как ни странно, помогало ему отключить голову. Мальчик терпеливо слушал и время от времени отвечал на своем языке. Хотя они не понимали друг друга, Артур радовался знакомому ритму человеческой беседы и возможности поговорить с кем-то, кроме Рафтера.

Вес Джемролла куда больше мешал их дружбе, чем языковой барьер. Артур узнал, что жители зимбабвийских деревень страдают от двух видов голода: алиментарный маразм, уничтожающий плоть, и квашиоркор – недостаток белков, вызывающий вздутость живота. Джемролл явно страдал первым: грудина у него ввалилась, тонкая кожа обтянула ребра.

Артур стремился войти в положение мальчика, призвав на помощь эмпатию и фантазию. В конце концов, они оба – люди. Артур вспомнил, как в возрасте Джемролла провел лето у тети Терри, маминой сестры. Терри не вышла замуж и жила одна на востоке Бостона, где скопила огромное количество оловянных статуэток. Она непрерывно разглагольствовала о предстоящих выборах, которые якобы ставили под угрозу ее существование. Она была убежденной демократкой, но считала Кеннеди тайным агентом «Опуса деи». Готовила только одно блюдо, «рыбную пиццу», которой Артур вынужден был питаться каждый день. Сама Терри никогда не ела, лишь сидела за столом и наблюдала за Артуром. Очень скоро его начало тошнить от омерзительного вкуса залитой сыром рыбы, и он стал незаметно соскребать ее в салфетку, как только тетя отворачивалась, а затем отпрашивался в туалет и смывал все в унитаз. Все лето Артур обходился без ужина: по вечерам живот у него так урчал и ныл, что спать было невозможно. Как-то ночью он прокрался в кухню, думая найти там что-нибудь съестное, но обнаружил только одинокую банку горчицы. В холодильнике тоже было пусто. Юный Артур не понимал, зачем мать отдала его на попечение этой странной женщине, но по прошествии лет до него дошло: так она пыталась уберечь сестру от самоубийства. Как бы то ни было, осенью он вернулся в Шарон новым человеком, познавшим истинный голод. Именно этот опыт помог ему встать на место Джемролла, перенестись в его тело – перекинуть мостик между их жизнями. Великое дело – эмпатия! Он отлично понимал, что чувствует голодный ребенок. Половину причитающихся ему непортящихся продуктов – бобов, яблочного пюре, сухого молока – он отдавал Джемроллу, сознавая, впрочем, что это лишь временное решение проблемы, носившей системный характер. Жизнь мальчика пойдет на лад, думал Артур, как пошла на лад его собственная жизнь, когда он уехал от тети Терри, перестав, так сказать, быть ее колониальным подданным.

К июлю опытный образец построили: он гордо стоял в полумиле от станции и ниже по склону от ближайшего колодца. Широкий цилиндр высотой в девять футов. Наверху – вентиляционное отверстие, через которое в помещение проходил свет и воздух. Помимо семьи Джемролла, в окрестностях станции жили еще три семьи, но Артур воздвигнул свою постройку рядом с домом нового друга.

– И устроил Моисей жертвенник, – сказал Рафтер, глядя на дело их рук, – и нарек ему имя: Иегова Нисси.

Следующие несколько недель Артур почти не отходил от общественной уборной и демонстрировал любопытным местным жителям, как устроен туалет и как его обслуживать. Заодно он показывал, как смешивать специальную пасту с цементом, песком и водой, а получившуюся смесь выливать на железную сетку. Артур как мог пытался донести до местных, что паста позволит им сэкономить цемент. У туалета имелась деревянная дверь на пружинных петлях, а вся конструкция стояла на круглой бетонной плите с отверстием посередине, установленной над глубокой выгребной ямой. Стройматериалы для одного туалета обходились в двенадцать долларов. Артур показывал, как делать влажную уборку, и с гордостью смотрел, как люди по очереди посещают его детище. Отныне деревенским жителям района Чиредзи не придется справлять нужду в убогих скворечниках или того хуже – в кустах у реки.

Рафтер сфотографировал Артура и Джемролла рядом с туалетом. Одну пленку Артур оставил себе, а вторую отправил руководству «Смиренных братьев» – те в ответ прислали еще денег. Артуру предстояло построить несколько туалетов на западе, в окрестностях соседнего Триангла, и на юге – в долине Гиппо. Он нанял в Чиредзи рабочих и стал обучать их строительному делу, все чаще делегируя обязанности Рафтеру и рабочим. Туалеты Альтера начали появляться по всей провинции Масвинго.

В сентябре Артуру пришла телеграмма:

Артур. Приезжай к нам на званый ужин в эти выходные. Пора тебе немного отдохнуть. Искренне твой, Луис Мойо-старший.

Через несколько дней за ним приехал белый «мерседес».

– Что мне делать, пока вы в отъезде? – спросил Рафтер.

Артур ласково похлопал его по щеке:

– Просто строй.

Всю дорогу до Солсбери он проспал. Коричневое кожаное сиденье приятно холодило шею, шофер не говорил ни слова. На закате «мерседес» остановился перед домом Мойо, и Артур кое-как очухался. Увидел знакомый особняк – и его тут же замутило от стыда. Когда он впервые прибыл в Солсбери, у него не было других точек отсчета, кроме Бостона. Но, прожив несколько месяцев среди бедных зимбабвийцев, он больше не мог восхищаться богатством семьи Мойо.