Алмаз - драгоценный камень - [10]

Алекс после недавних событий сидел притихший и делал вид, что, кроме урока, его ничто не интересует. Но когда у Ани вдруг соскользнула на пол промокашка, он стремительно нагнулся и водворил ее на место.

— Спасибо, — сказала Аня и улыбнулась.

Алешка смутился и, пододвинув к ней сложенный вдвое лист, шепнул:

— Это тебе… А рисовал папа… Спрячь, а то увидят…

Едва прозвенел звонок, Алешка сорвался с парты и убежал. Аня: оглянулась вокруг и, подняв крышку парты, раскрыла плотный лист бумаги. По крутым волнам бежал красивый парусник. А в самом уголке над морем виднелась крохотная чайка.

— Ну-ка покажи, что ты там прячешь!

Аня сунула рисунок в тетрадь и испуганно захлопала ресницами. У парты стояла Тамара Васильченко.

— Это ничего… Это нельзя, — растерянно проговорила Аня.

— Я и так знаю! Он у Алешки дома над кроватью висел. Поду-у-маешь! — Тамара крутнулась на каблуках и убежала.

После второго урока Зинаида Ивановна объявила:

— Сейчас я принесу дневники с четвертными отметками Мы проведем небольшое собрание, и я отпущу вас домой, — и вышла.

Все закричали. Поднялась возня. Мальчишки носились по классу, скакали по партам. Кто-то толкнул Алешку на учительский стол. Чернильница, которой всегда пользовалась Зинаида Ивановна, не признававшая никаких авторучек, опрокинулась. Полетели брызги. Взвизгнули девочки. И вдруг наступила тишина…

Толик Ивасечко с ужасом смотрел на свою новую рубашку, по которой расползалось фиолетовое пятно. Он хотел исправить дело промокашкой, но пятно от этого стало еще больше.

«Ой, что сейчас будет!» — испугалась за Алешку Тамара.

Ивас огляделся вокруг и кинулся к Алексу.

— Он не виноват! — крикнула Тамара и тоже огляделась вокруг. Но защитить Алешку было некому. Никто из мальчишек не хотел связываться с Ивасом.

— Что ты!.. Что ты наделал, козел! — яростно закричал Ивас, тряся Алекса за ворот, и наотмашь ударил его по лицу.

Второй раз ударить ему не дали: обхватили сзади и прижали руки к туловищу.

Алешка зайцем скакнул в сторону и исчез за дверью.

Ивас рвался, пытался выдернуть руки. Но его держали крепко. Мальчишки и девочки, обступив его, кричали:

— Алекс не виноват!.. Его толкнули!.. Он же не хотел!..

Толька перестал вырываться, попросил:

— Отпусти… Ну, говорю же: больше не буду.

Руки, державшие его, разжались. Толька обернулся и увидел перед собой раскрасневшуюся Алену Березко.

Ребята притихли: что будет?… Но ничего не было.

— Что я теперь?… — снова глянув на пятно, сказал Ивас. — Мама сказала, до Нового года форму не трогать. И вот… — Он сел за парту и отвернулся к стене.

В класс вошла учительница с пачкой дневников под мышкой. Другую такую же пачку нес за ней Алекс…

После собрания Алена с Аней подошли к Ивасу.

— Я могу вывести. Мама и не заметит! Надо только валерьянки достать, — взяв его за рукав, сказала Алена.

— Правда?! — обрадовался Толик. — И незаметно будет?!

— Валерьянку в аптеке можно купить. У меня деньги есть, — подсказал стоявший поодаль Алекс.

— Зачем в аптеку? Пойдемте ко мне, — предложила Тамара. — У нас есть. А дома сейчас никого… Может, и у меня выведется? — и показала маленькое пятнышко на подоле платья.

— Чего ж ты молчала? Конечно, выведем, — пообещала Алена.

И они впятером пошли к Тамаре.

Алена хорошенько потерла ваткой, смоченной в валерьяне, пятна на Толькиной рубашке и Тамарином платье. Потом почистила мокрой щеткой. А когда просушили их над электроплиткой, то пятен совсем не стало видно.

— Какая ты мастерица! — захлопала в ладоши Аня.

— Ну, ты даешь!.. Ну, голова!.. Да я тебе за это что хочешь сделаю, — восторженно говорил Ивас.

Тамара была так довольна, что села за пианино и заиграла веселую мелодию.

— И тогда наверняка

Вдруг запляшут облака… —

подхватили девочки.

Когда Алекс с Аленой поднялись на свою, высокую, сторону улицы, он оглянулся вокруг и сказал:

— Я тебе китайку подарю. Фарфоровую. Она качает головой и закрывает глаза. Мне дедушка подарил, когда я болел сильно.

— Как же можно дедушкин подарок отдавать? — удивилась Алена. — Да не нужно мне ничего! — и побежала к своему дому.

* * *

Как вчера договорились, утром Алена пришла к Ане. И они сразу занялись уборкой. Пусть это будет Аниной маме, Галине Петровне, сюрприз. Придет она с работы усталая, а все уже чисто и убирать к Новому году не надо.

Алена быстренько расшуровала потухающую печку, согрела выварку воды. Они вытерли везде пыль, обмели паутину. Разрыхлили землю и полили цветы. Хорошенько вымыли теплой водой полы. Все расставили по местам и присели отдохнуть.

От работы щеки у Ани порозовели. Она накинулась на завтрак, оставленный мамой, к которому утром еле притронулась. Потом вместе пили чай с джемом и говорили о том, как удивится мама, когда придет с работы.

Во дворе послышались лай Джека и чей-то крик. Чуть погодя в комнату вошла женщина в засаленном ватнике, в грязных мужских галошах, надетых на босу ногу, в черном шерстяном платке, из-под которого выбивались черные, с сединой, волосы.

— Иди! Пришли к тебе! — сердито сказала она Ане и, даже не прикрыв за собой дверь, вышла, бормоча: — Шляются всякие!..

— Чего она сердится? — одеваясь, спросила Алена.