Алладин в стране теней - [26]

Этот мерцающий свет означал, что колдун погрузился в воспоминания. А он не любил, когда в это время кто-то мельтешит вокруг него и мешает спокойствию течения мыслей. Правда, на этот раз его размышления были не из приятных. Из головы не шли слова прекрасной джиннии-вышивальщицы: «Не смей приближаться ко мне, проклятый изгнанник. Кто ты есть? Пять метров сажи, крупинка ума, а остальное – злость! Таков был ее ответ на предложение стать моей супругой и Владычицей Заоблачной Страны... Но теперь-то джинния уж наверняка раскаялась, ведь быть семечкой в омерзительном коконе – занятие не из приятных... Но – поздно», – так думал ифрит. Наконец мерцание прекратилось, и он недовольно рявкнул своим замершим слугам:

– Все мои беды из-за этой Птицы Рух...

Мариды опять закружились вокруг своего господина и, издав протяжный свист, заговорили:

– О, Великий ифрит, ей уже немного осталось... Скоро все джинны и джиннии станут подчиняться Великому Маграбинцу, а...

– Интересно, чем это он велик, – оборвал их колдун-ифрит. Мариды застыли пыльными столбами у ног своего господина. И тот зловеще заскрипел:

– На Маграбинце лежит заклятие джинна Хатиба. Пусть и забирает его. А все другие должны остаться здесь и подчиняться мне... – ифрит замолчал, вглядываясь в едва заметные пятнышки-глаза маридов.

А сердце Алладина, который весь превратился в слух, лихорадочно забилось. «Маграбинец! Это же тот колдун, который хотел похитить лампу, – вспомнил юноша, – и я сказал Хатибу, чтобы...»

Но тут ифрит заговорил снова:

– Я буду повелителем Заоблачной Страны. А со временем мои владения расширятся. Пора заняться этими людишками, которые так любопытны, что лезу во все дыры...

Алладин отпрянул. Ему показалось, что ифрит заметил тайного соглядатая. Но скрипучий голос продолжал:

– Они пытаются изучить тайные колдовские книги, писанные не для них. А такие ловкие и хитрые, как Маграбинец, начинают властвовать над нами. Не забывайте, что когда-то он был человеком.

Мариды заговорщицки засвистели.

– Маграбинец знает, – говорил ифрит, – как могущественна и мудра Птица Рух... От одного ее взгляда любой колдун, марид или ифрит превращается в пепел. И он послал нас на это опасное дело. Нам удалось заточить Птицу. А теперь он хочет, чтобы мы отдали ему ее сердце. Хитрец!.. Ведь, вкусив его, он познает все премудрости и волшебства Великой Рух... И тогда он распорядится нами по своему желанию...

– Мы не пустим его сюда, – наперебой кричали взволнованные мариды.

Ифрит поднял руку, и духи зла затихли.

– Сколько вздохов осталось сделать Птице? – спросил черный джинн.

– Ровно семь вздохов, о великий господин, – отвечали мариды.

– Ты, – обратился ифрит к одному из своих слуг, – лети в Маграбинию и сообщи этому хитрецу, что Рух осталось жить еще три луны. Вот тогда пусть и является.

– Слушаюсь, мой господин, – сказал тот и черным вихрем вылетел в окно. Ифрит посмотрел ему вслед замерцавшими глазницами и, повернувшись к притихшему мариду, проскрипел:

– Разыскали вы ковер-самолет и человека, что без приглашения проникли в мою страну?

– Пока известий нет. Может быть, ветер ошибается... – ответил дух зла.

– Вездесущие ветры никогда не ошибаются, – резко проговорил ифрит. – Ладно, лети посмотри, что делают другие мариды, и послушай, о чем они говорят.

Черный вихрь закружил по комнате и направился к двери. Но Алладин уже закрыл тайный глазок паука и, затушив светильник, притаился в стороне. Марид просвистел совсем рядом, но не заметил свидетелей тайного разговора. Когда свист духа зла затих во мраке коридора, Алладин проговорил:

– Нам нужно разыскать Владычицу и спасти ее, иначе всем грозит смерть.

– Да, но я не знаю, где искать нашу бедную мать, – печально ответил коврик и последовал за своим спутником, который быстро продвигался вперед, освещая путь лампой. Вокруг был серый мертвящий порошок и молчаливые сонные стены. Алладин обернулся и посмотрел на своего друга, который явно пал духом от всего услышанного. И, нарушая его горькие думы, он спросил:

– Брат-коврик, а почему колдун-ифрит и мариды произносили имя Владычицы? Ты же говорил, что ее имя нельзя называть.

– Они изгнанники и отступники. И поэтому их слова не тревожат сердце нашей матери. Но вот если добрый человек, дух, джинн или волшебник назовет ее имя, Владычица открывает глаза и видит того, кто зовет ее, где бы он не находился. Она всегда поможет, – объяснял коврик.

– Значит, Владычица знает, что мы здесь. Нужно успеть отыскать ее, – проговорил Алладин. Вдруг он заметил на полу, у самых своих ног, небольшую ленточку, слегка присыпанную пеплом... Он поднял ее и отряхнул.

– Ой-ой-ой, – послышался голосок, и атласная ярко-красная лента выскользнула из рук юноши. Она покружилась над его головой и, заметив коврик, приблизилась к нему.

– Вы и есть те самые путешественники? – с любопытством поинтересовалась ожившая тесемочка.

– Как, о нас уже всем известно?! – всполошился коврик.

– Нет, нет, я сейчас все объясню – затараторила ленточка. – Я летела за вами почти от самых Остроконечных Скал, но вы мчались так быстро, что мне было не угнаться...

– Прошу меня извинить, – вмешался Алладин, – но хотелось бы узнать, кто это милое говорящее создание.