Алиби - [59]

Первым вошел Берндт. За ним – Томас, следом, поддерживаемый под руку Амели, Андрей. Оглушила суета, огромный, висящий в воздухе, абсолютно шарообразный звук поющих в унисон голосов. Розовые лица, выражающие свое, и вместе с тем – что-то общее, то есть не выражающие ничего, поскольку все были навеселе, не то, чтобы испугали, но как-то насторожили. А быстроногие молоденькие официантки, в белых передниках поверх белых же, с ажурным шитьем, блузок и длинных, в разноцветную полоску, юбках с удивительной проворностью бегали от стола к столу с тяжелыми подносами, разнося пиво.

Bei kronenwirt da ist heut Jubel und Tanz

hei di dei di do

Четыре дубовых стола, сдвинутые попарно и поставленные двумя рядами по пятьдесятшестьдесят человек за каждым, были в замечательном порядке, если иметь степень веселья, которое набирало силу. На тарелках лежали толстые, с жирком, сосиски с капустой. Рядом – пепельница, на углу стола – чистая вода в графине. Но все так незаметно и своевременно менялось, а если нужно, и убиралось совсем, что трудно было сказать, была ли вообще та или иная пепельница когда-нибудь полной. Молодой человек в зеленых штанах и в зеленой, как у Берндта, шляпе с пером, подошел и поздоровался с обоими братьями. Через минуту он уже сидел за столом, напротив Берндта, и, согласно кивая, выражал по тому или иному поводу свою с ним солидарность. Веселье набирало силу.

– Правильно, надо дать этим румынам, – услышал Андрей голос сидящего напротив него самого человека, рядом со шляпой с пером.

Это был мужчина средних лет, с приятным, полным, лицом, в расстегнутой до пупа зеленой бархатной рубахе, надетой на голое тело. И эта рубаха, надетая на голое тело, придавала ему сходство с Фальстафом, о чем Андрей подумал сразу. В незастегнутый просвет, от пупа до подбородка, были видны редкие волоски на широкой груди. А сам человек, похожий на зеленый арбуз, выражал непобедимое благодушие.

– Правильно, – сказал мужчина опять, и Андрей увидел теперь, что у него есть еще и ямочка на подбородке, которая замечательно дополняла этот притягательный образ. – И отнять у них Бухарест, – некоторое время, помолчав, продолжал Арбуз. – Там, говорят, бабы хорошие. На француженок похожие. Зада совсем нет. Одни ноги и еще кое-что. Сам знаешь, – икнул он.

Потом, сдув с кружки пену и уставившись на собеседника, который сидел рядом с Андреем, на противоположной от Арбуза стороне стола, произнес —

Я что-нибудь не так сказал? При этом он обвел сопредельное пространство мутным взглядом и сказал – Учти!

– И когда это ты узнал? – с подозрением спросил его другой, сидящий рядом с Андреем, которого Андрей еще не видел, поскольку разглядывать сидящего рядом ему казалось неудобным.

– Да сосед приехал домой по ранению. Рассказывал, – отвечал Арбуз.

– А-а, а я думал, ты – сам. – Я ему верю.

– Так я думаю, они Бухарест-то, пожалуй, не отдадут, – с хорошо скрытой насмешкой сказал тот, кто сидел рядом с Андреем.

– Отдадут, если русские не помогут, – отвечал тот, кто был похож на зеленый арбуз. – А русские уже выдыхаются, – заключил он.

И Андрей предположил, что Арбуз читал ту же статью в газете, которую ему часа два назад давал Берндт. Интересно, почему он не на фронте, просто так подумал Андрей.

– Откуда знаешь? – спросил Арбуза тот, кто сидел рядом с Андреем.

– Что русские выдыхаются? Да все газеты пишут, какую ни возьми, – опять сказал Арбуз, сдув в очередной раз с кружки пену, выпив залпом пиво и предоставив последней струйке возможность пробежать мимо рта и устремиться дальше, куда ей самой хочется.

Благодаря каким-то ассоциативным процессам в мозгу, Андрею вдруг послышался запах мочи. И уже совсем отметя эту мысль, он вдруг увидел под столом небольшую лужицу. В ней, словно севшая на мель баржа, благополучно лежала, видимо, уже давно упавшая сигарета. Табак расползся во все стороны и, распространяясь все дальше и дальше, напоминал теперь диковинного кольчатого червя. С отвращением Андрей отвел глаза, запретив себе думать о сигарете. В этот момент в очередной раз принесли пиво, и молодая крупная блондинка подала всем по кружке.

Сначала кружку взял Томас, который, как и Берндт, чувствовал себя здесь завсегдатаем, и отпускал шуточки всем и каждому, кто был непротив. Потом это был Берндт. Потом кружку взяла Амели. Потом – Андрей, уже заметивший, что Берндт все время переглядывается с какой-то сидящей напротив него фрау. И эта фрау не переставала ему улыбаться.

Теперь опять зазвучала песня, которую они уже слышали, когда сюда вошли. И Берндт, повинуясь коллективному чувству, взял Андрея под локоть, а Андрей – того, кто был с ним рядом, а тот – дальше. И все они, раскачиваясь то вправо, то влево, раскрасневшиеся от пивного счастья, с большим воодушевлением и азартом выводили:

hei di del ha ha ha ha

hei di del ha ha ha ha

Пропустив несколько глотков, Андрей кружку отставил. Закружилась голова. Нет, прогулка – это прекрасно. Но пиво – пока слишком, подумал он и решил заняться тем, что осмотреть зал во всех подробностях.

– Невкусно? – спросил Берндт Андрея, видя, что тот отставил кружку. – Тогда не пей. Андрей в ответ неопределенно улыбнулся и посмотрел на другой стол, напротив. Там ничего интересного не было. Те же мужчины и женщины. И все счастливы.