Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников - [82]

– Ну… – немного смутилась нечистая сила. – Если ты так просишь.

Она взяла саблю, оглядела ее и засунула в рот. Жевала она ее уже не так усердно, видно, занятие это не приносило ей внутреннего удовлетворения. Поэтому гуль ограничилась тем, что перекусила ее пополам.

– А мне! А мою! Ну, пожалуйста, опа! – разбойники наперебой начали совать Юмюм-хане свои сабли. Та, смущенная таким обильным вниманием, принимала сабли одну за другой, перегрызала их и возвращала владельцам вместо автографа.

– Возьми тогда уж и мою! – Махсум сунул ей под шумок свою саблю рукояткой вперед.

– У тебя не возьму, – заартачилась гуль. – Ты меня обидел.

– А если извинюсь?

– Ладно, так и быть, – согласилась Юмюм-хана. – Извиняйся.

– Извиняюсь.

– Давай сюда свою саблю-у-у! – она выхватила из рук Махсума его оружие, но тут же отбросила саблю от себя, словно ядовитую гадюку. – Что ты натворил, гнусный мальчишка-а-а! – вой перешел в визг, руки гуль задымились и начали обугливаться. – Проклятый идиот, что ты мне дал?

– Саблю, – пожал плечами Махсум, наклоняясь и поднимая свое оружие с земли. – Хорошую саблю. Значит, не будешь ее есть?

– Будь ты проклят навеки! А-а-а! – Юмюм-хана упала на колени, потом завалилась вбок и забилась в припадке на песке. От нее уже вовсю валил дым. Тело чернело на глазах, разваливаясь на кусочки угля и чешуйки пепла.

Вой оборвался внезапно. Наступила звенящая тишина.

У ног Махсума и ничего не понимающих разбойников лежала дымящаяся куча тряпья, кучка золы да груда изувеченного металла.

– Изверги! Вандалы! Вы убили мою жену! – забился в веревках Олим-Кирдык.

– Ты тоже, я вижу, не прочь пообедать саблей? – уточнил Махсум у пленного.

– Нет, не хочу, – тут же успокоился тот. – Благодарю, но я сегодня уже завтракал.

– Тогда лежи себе и помалкивай, – Махсум отер саблю о плащ и сунул ее в ножны.

– Но что произошло, шеф? Я ничего не понимаю, – пристал к Махсуму Ахмед. – Она так забавно ела их, а тут раз и…

– Действительно, забавно. У вас, у пещерных идиотов хоть одна целая саблю осталась? Вот именно.

– Простите, шеф! – откашлялся Ахмед в кулак. – Мы немножко того… увлеклись.

– Увлеклись они. А что было бы, когда она съела все сабли? За вас принялась?

– Мы… мы об этом не подумали. Но ведь все обошлось! Как же это у вас получилось?

– Читай! – Махсум вновь вынул саблю и протянул ее Ахмеду. На лезвии сабли была выбита какая-то надпись мелкими буквами.

«С именем Аллаха, уповаю на Аллаха, нет мощи и силы ни у кого, кроме Аллаха», – Ахмед оторвал взгляд от сверкающего лезвия сабли и поднял ошарашенные глаза на своего предводителя. – Вот это да! Освященная сабля!

– Именно, – кивнул Махсум, забирая саблю у своего телохранителя и вновь возвращая ее в ножны.

– Значит, вы знали, что это сработает? – восхитился мудростью Махсума Ахмед. – И поэтому специально дали ей?

– Нет, но почему было не попробовать?

– Вы издеваетесь, шеф? – побледнел Ахмед. – Значит, вы даже не были уверены, что это подействует на нее.

– Я даже читать-то по-вашему не умею, а ты хочешь чтобы я предугадывал все настолько шагов вперед?

– Но как же тогда?.. – окончательно растерялся Ахмед.

– Во-первых, я подумал, что такая длинная фраза не может быть обычной поздравительной надписью, типа: «Любимому Черному Кадику от дорогого папочки». А во-вторых, какая теперь разница? Главное ведь, подействовало, – усмехнулся Махсум. – К тому же теперь благодаря тебе я знаю, что она означает. В смысле, надпись.

Ахмед хотел еще что-то спросить, но успел лишь раскрыть рот, как из-за ближайшего бархана высыпали десять или чуть более человек и понеслись к разбойникам.

– О, наши драгоценные спасители!!! – голосил на бегу первый, путаясь в развевающихся полах халата.

Разбойники, вскинувшие было свои обгрызенные и изжеванные остатки саблей, вновь опустили их – особой угрозы спешащие к ним люди не представляли.

– Вас еще только не хватало! – зло проворчал Махсум. – Едем! – скомандовал он разбойникам, подходя к своему коню и взбираясь в седло. – И этого зубастика прихватите. Подарим Мансур-ако.

Ахмед тоненько захихикал в рукав. Шутка ему понравилась.

Разбойники подогнали коня несчастного, безвременно почившего аксакала, перекинули присмиревшего гуля через седло, накрепко привязав того веревками, чтобы ненароком не свалился по дороге, и спешно вскочили на своих коней.

– Стойте, куда же вы? – замахал им руками запыхавшийся от быстрого бега купец или караванщик – кто их разберет. – Погодите!

– Едем! – не оглядываясь, приказал Махсум и тронул коня.

– Да что же это! – мужчина поднажал, преодолевая последние метры, и повис на сапоге Махсума, тренированным взглядом распознав в нем главного. – Стойте! Уф-ф!

– Ну, чего тебе? – Махсум придержал коня и уставился сверху вниз на висящего на его ноге мужчину.

– Я Га… Гасан, караванщик! – облизнул тот губы. – Вы спасли нас от неминуемой гибели. Скажите, кто вы, отважные воины?

– Мы Ко… – начал Ахмед, но Махсум пнул его в ногу, и тот заткнулся.

– Мы просто проезжали мимо, уважаемый Гасан. А тут такое творится.

– Да-да, ужас! Кошмар! Если бы не вы…

– У вас все?

– Да! То есть, нет! Мой караван…

– Ваш караван разбежался, но, я думаю, вы его найдете в городе. Извините, мы торопимся.