Альфа и Омега - [17]

Чарльз позволил очистить о обработать рану только лишь из-за присутствия Анны, но даже она не заставит его сесть в скорую и потащиться в больницу, даже при том что раны от серебряных пуль заживают по-человечески медленно. Он до сих пор чувствовал обжигающую боль серебра, пульсирующую в мускулах.

Пока он сидел под руками незнакомца и боролся за остатки самоконтроля, то пытался воспроизвести в памяти лицо стрелка. В окне он заметил отражение оружия и лица человека (тогда ему так показалось) обернутого в зимний шарф и с солнцезащитными очками на носу. Слишком мало, чтобы определить в нем бандита, просто один беглый взгляд, и он мог поклясться, что этот мужчина смотрел не на него, когда палец в перчатке медленно нажимал на курок. Он смотрел на Анну. Что бессмысленно. Зачем кому-то пытаться ее убить?

В зоопарк они не пойдут.

Пока он умывался в ванной ресторана, Георг привел в порядок его куртку, чтобы Чарльз не выставлял на показ всем окружающим свои бинты. На этот раз Анна не возражала, когда он попросил вызвать такси.

Когда они ехали в квартиру Анны, его телефон зазвонил, но Чарльз его отключил. Возможно, это был его отец, Браян, у которого был необычайный талант всегда знать, когда его сына ранили. Но ему не хотелось разговаривать с Марроком, когда таксист мог услышать каждое слово. Но еще более вероятно, что это был Джамий. Георг мог бы позвонить своему Альфе, как только Чарльза подстрелили. Но в любом случае, они подождут, пока он не останется один.

Когда они добрались до дома, Чарльз заставил Анну ждать в такси, пока он не осмотрел все вокруг. За ними никто не следил из Лупа, но скорее всего, Анну хотели убить люди Лео (хоть и непонятно зачем), и они знали, где живет Анна. Он не узнал стрелка, но ведь он и не знал всех оборотней в Чикаго.

Анна была терпеливой с ним. Она не спорила, но таксист посмотрел на него, как на чокнутого. Ее терпение помогло его контролю — который стал еще более хрупким. Ему даже не на долго стало интересно, как бы он себя вел, если Анна не была омегой — ведь она смогла изгнать почти весь гнев, вызванный покушением на ее жизнь. Плечи отвратительно жгло, залечивание ран от серебра всегда занимало больше времени и не улучшало настроения, да еще к тому же ослабляло.

А кто-то пытался убить Анну. Это бессмысленно, но когда они подъехали к Оак Парку он все-таки признал, что это правда.

Удостоверившись, что вокруг дома угрозы не было, он протянул руку Анне, чтобы помочь ей выйти из такси, и потом оплатил проезд, а все это время его глаза обследовали местность, ища что-либо неуместное. Но все было в порядке.

Лишь какой-то мужчина в парадной улыбнулся и поприветствовал Анну, пока рылся в своем почтовом ящике. Они обменялись двумя-тремя словечками, но окинув взглядом лицо Чарльза, она потрусила вверх по лестнице.

Чарльз не смог разобрать о чем они говорили, что было очень плохим знаком. Он мрачно последовал за нею по лестнице, его плечи пульсировали в такт сердцебиению. Он разминал пальцы, когда она отпирала дверь. Суставы болели, требуя перекинуться, но он сдерживался — пока. Волчья форма быстрее залечивает раны, но в ней он рискует потерять контроль над собой.

Он сидел на хлопчатобумажном матраце и наблюдал, как она открыла холодильник, потом морозильник. Наконец-то, из глубины морозильной камеры показалась большая консервная банка. Она вскрыла ее и вывалила непривлекательное содержимое в кастрюлю на плите.

Потом села на пол напротив меня, подвернув под себя ноги. Она дотронулась до его лица и сказала:

— Перекинься, — и еще много чего, что прокатилось по его ушам, словно порхание бабочки.

Он прикрыл глаза. Было много причин, почему ему нельзя было перекидываться, но он забыл их всех сразу же, как только посмотрел ей в глаза.

— У тебя есть еще пять часов в запасе до встречи, — медленно напомнила ему Анна, ее голос стал еще прекраснее, когда он слушал ее с закрытыми глазами. — Если ты перекинешься в волка и обратно — то быстрее заживешь.

— Я не так уж хорошо держу себя в руках, — признался он ей. Это правда. Одна из причин. — Не рана ужасна — а серебро. Если я перекинусь, то ты окажешься в опасности.

Пауза, и потом она сказала:

— Если я буду твоей супругой, то твой волк не станет вредить мне независимо не от чего, правильно?

Ее слова звучали скорее оптимистически, чем обнадеживающе, но его голову как-будто застилала пелена, и он не мог ясно мыслить.

…

Доминанты раздражались, если получали наставления от меньших волков, так что она оставила его и вернулась к помешиванию говядины в кастрюле, да бы не дать ей сгореть. Но даже если бы это сгорело, то вряд ли стало бы на вкус хуже. Она купила его на распродаже полгода назад, и еще никогда не голода настолько, чтобы его съесть. Но там есть протеин, который сейчас так необходим раненому Чарльзу, а это единственное мясо в ее доме.

Рана выглядела болезненной и не поддающейся обработке.

Она вытащила из кармана джинсов металлический мячик и почувствовала жжение. Пока ИВССовец обрабатывал его спину, Чарльз поймал ее взгляд и указал на маленький, кровавый следок на асфальте. Она послушалась его безмолвного приказа. И теперь положила ее на столешницу. Серебро — это плохо. Значит, что это не случайная стрельба. Она не видела стрелка, могла только предположить, что это был кто-то из ее стаи, вероятно Джастин.