Вначале я не почувствовала, что это вервольф. Мой нос ничего не ощущает, когда вокруг витают запахи смазки и машинного масла. К тому же здесь не часто встречаются бродячие вервольфы. Поэтому когда кто-то возле моих ног вежливо кашлянул, я решила, что это клиент.
Я лежала под двигателем «джетты», устанавливая отремонтированную трансмиссию на место. Один из недостатков мастерской, в которой работает один человек, к тому же женщина, состоит в том, что всякий раз приходится бросать работу, когда звонит телефон или заходит клиент. От этого я становлюсь ворчливой и раздражительной — не самое подходящее настроение для разговоров с клиентами. Мой верный помощник, оформлявший документы и подававший мне инструменты, поступил в колледж, и я еще не подыскала ему замену — трудно найти такого, который согласился бы делать за тебя неприятную часть работы.
— Секунду, — сказала я, стараясь не говорить слишком резко. Я, как могу, стараюсь не отпугивать клиентов.
Будь проклята эта трансмиссия! Единственный способ поставить ее в старую «джетту» — это использование физической силы. Иногда быть женщиной в моем деле — преимущество: у меня руки маленькие, и я могу просунуть их туда, куда мужчина не в состоянии. Однако даже подъем тяжестей и занятия карате не делают меня такой же сильной, как тренированный мужчина. Обычно этот недостаток компенсирует использование рычага, но иногда мне едва хватает моих усилий, чтобы сделать работу.
Крякнув, я, помогая себе коленями и одной рукой, установила трансмиссию. Второй же вставила болт и закрепила его. Я еще не закончила, но теперь по крайней мере трансмиссия останется на месте, пока я не поговорю с клиентом.
Глубоко вдохнув, я улыбнулась для практики и выкатилась из-под машины. Схватила тряпку, чтобы вытереть руки, и спросила: «Чем могу помочь?» — прежде чем поняла, что этот парень совсем не клиент — хотя он, несомненно, нуждается в помощи.
Джинсы его были порваны на коленях и выпачканы в старой крови и грязи. Под засаленным галстуком поношенная фланелевая рубашка, которая ему мала, — неподходящий наряд для ноября в северном Вашингтоне.[1]
Выглядел парень истощенным, словно давно не ел. Мой нос подсказал мне — несмотря на заполнявшие гараж запахи бензина, масла и антифриза, — что столь же долго он не мылся. Из-под налета грязи, пота и страха пробивался запах вервольфа.
— Нет ли у вас какой работы? — неуверенно произнес он. — Не постоянной, мэм. Всего на несколько часов.
Я ощущала его тревогу до тех пор, пока ее не затопил поток адреналина. Поскольку я сразу же не отказала, парень заговорил так быстро, что слова сталкивались друг с другом:
— У меня нет карточки социального страхования, поэтому платить нужно будет наличными.
Большинство тех, кто просит за работу плату наличными, — нелегальные иммигранты, которые пытаются найти занятие между севом и сбором урожая. Но этот парень — урожденный американец, белый — ну, кроме той его части, которая вервольф, — с каштановыми волосами и карими глазами. Вымахал он на все восемнадцать, но мой опыт подсказывал, что ему не больше пятнадцати. Плечи у него были широкие, но костлявые, кисти не очень большие. Ему еще предстояло расти, прежде чем стать взрослым мужчиной.
Я сильный, — заявил он. — Не очень разбираюсь в починке машин, но помогал дяде держать «жука» в рабочем состоянии.
Я поверила в это: все вервольфы сильны. Едва уловов характерный запах мускуса и мяты, я почувствовала сильное желание убрать его со своей территории. Однако, не будучи вервольфом, я умею контролировать свои инстинкты — они мной не командуют. К тому же мальчишка едва заметно дрожал в эту влажную ноябрьскую погоду, и это пробуждало во мне иные, более сильные чувства.
Моя личная политика — не нарушать закон. Я не превышаю скорость, страхую свои машины, плачу федералам чуть больше налогов, чем следовало бы. Я иногда даю работу, но никогда не нанимаю тех, кто не может числиться в моей ведомости на зарплату. К тому же он вервольф, да еще новый, если моя догадка верна. Молодые вервольфы не так успешно контролируют своих волков, как другие.
Он ничего не сказал о том, что женщина-автомеханик — необычное зрелище. Конечно, он скорее всего какое-то время наблюдал за мной и свыкся с этой мыслью — тем не менее он промолчал на сей счет, а это очко в его пользу. Но все же этого было недостаточно для того, что я собиралась сделать.
Он потер руки, чтобы согреть, пальцы покраснели.
— Хорошо, — наконец согласилась я. Не самый разумный ответ, но глядя на то, как он дрожит от холода, другого я дать не могла. — Посмотрим, что из этого выйдет… За этой дверью душ и прачечная. — Я показала на дверь в конце гаража. — Мой последний помощник оставил там свой старый комбинезон. Он висит на крюке в прачечной. Если захочешь принять душ и переодеться, можешь выстирать свои вещи в машине. Там же холодильник, в нем сэндвичи и банки с шипучкой. Поешь и приходи, когда будешь готов.
