Алексиада - [10]
В распоряжении историографа находились также и письменные источники. Сама Анна говорит о том, что многие сведения она почерпнула из «простых и совершенно безыскусных сочинений» (ξυγγραμμάτων αχρείων — XIV, 7, стр. 393) очевидцев, которые писательница, должно быть, читала в своем монастырском уединении. Уже говорилось о том, что значительная часть первой книги «Алексиады» и некоторые главы второй представляют собой изложение «Материала для истории» Вриенния. Большинство сведений о византийско-норманнской войне 1081—1085 гг. Анна заимствует из не дошедшего до нас сочинения[60], послужившего также источником для «Деяний Роберта Гвискара» итальянского поэта Вильгельма Апулийского. Отступление об основании храма св. Феклы в Константинополе (III, 8, стр. 131—132) представляет собой контаминацию эпизодов из «Хронографии» Михаила Пселла и сочинения так называемого Продолжателя Скилицы (см. прим. 359).
Наблюдения над текстом «Алексиады» (показывают, что Анна не механически переписывает сочинения своих предшественников, а сопоставляет и контаминирует их данные, зачастую по-новому освещает события. Впрочем, контаминация свидетельств, почерпнутых из разных источников, иногда приводит писательницу к досадным ошибкам[61].
В произведение Анны включен большой документальный материал: письма Алексея и к Алексею, императорские хрисовулы и договоры. Сама Анна, характеризуя свой метод историка, заявляет: «Каждый пишущий историю должен рассказывать о деяниях и о распоряжениях великих мужей отнюдь не в общих чертах; напротив, о подвигах следует говорить как можно более подробно, а содержание постановлений излагать» (III, 6, стр. 126—127). Мы не имеем возможности в боль-{29}шинстве случаев проверить Анну, но можем с достаточными основаниями утверждать, что писательница знакомилась с оригиналами или держала в руках копии хрисовулов и договоров, содержание которых излагала. Это несомненно относится к трем наиболее крупным и важным документам, переданным историком: к хрисовулу Алексея матери 1081 г. (III, 6, стр. 127—128), где писательница сама говорит, что приводит его полностью, лишь «опустив красоты стиля» (стр. 127), к указу о предоставлении привилегий венецианцам (VI, 5, стр. 184), который можно сравнить с подлинником (см. прим. 637), и к Девольскому договору Алексея с Боэмундом 1108 г. (XIII, 12, стр. 364 и сл.), множество юридических формул (часто западного типа) и подробность, с какой перечисляются мелкие крепости и области Востока, исключают возможность его изложения по памяти[62].
Сложнее вопрос о письмах. Думается, что близко к подлиннику изобилующее деталями письмо Алексея германскому королю Генриху IV (III, 10, стр. 135—136). Есть основания считать подлинным и письмо Боэмунда Алексею 1099 г. (см. прим. 1176), и письмо жупана Рашки Вукана Алексею (см. прим. 892).
Мы далеки от мысли всегда и во всем доверять писательнице — «Алексиада» ни в коем случае не может служить надежным источником в тех частях, где Анна касается внутренней истории западных и восточных стран. Как уже отмечалось выше, легендарный характер носит повествование о возвышении и карьере Роберта Гвискара, много ошибок в сообщениях историка о взаимоотношениях Роберта с папой и о знаменитой борьбе Генриха IV с Григорием VII по вопросу об инвеституре (I, 13, стр. 81 и сл.). Фантастичны подчас сведения Анны и о Востоке.
Исследователи «Алексиады» обычно сетуют на запутанную хронологию труда Анны. Безусловно, писательница иногда допускает неточности — например, суд над Италом относится в «Алексиаде» к 1083, а не 1082 г. (см. прим. 589), — а в некоторых местах, не зная времени того или иного события, оставляет в тексте лакуны (см. выше, стр. 28). Однако случаев, когда историографа можно уличить в неточности или неосведомленности, сравнительно немного. Упреки исследователей справедливы лишь в отношении некоторых эпизодов «Алексиады», где суммарный и противоречивый рассказ Анны действительно не дает оснований для твердых датировок. Это в первую очередь
