Александра Коллонтай — дипломат и куртизанка - [19]
— У вас, Шура, активный характер, — сказала Мария Ивановна Страхова, когда Шура призналась своей первой учительнице, что не удовлетворена семейной жизнью. — Вам надо взяться за какое-нибудь полезное дело. Почему бы вам не пойти работать в Подвижной музей учебных пособий? Захватите с собой Зою. Заодно вы познакомитесь с интересными людьми.
В педагогических кругах в то время много говорили о том, что учиться по книге недостаточно. Необходимо использовать также стенные таблицы, гербарии, чучела животных, различные приборы. Мария Ивановна была одним из организаторов этого нового дела. Музей учебных пособий предназначался для воскресных школ, в которых учились рабочие. Фонд музея пополнялся самими учителями, а также за счёт пожертвований. Пособия выдавались, как книги из библиотеки. Помещение для музея выделил в своей знаменитой библиотеке Николай Александрович Рубакин, писатель и издатель популярных брошюр для просвещения крестьянства и рабочих. Музей вскоре стал культурным центром, куда охотно шла интеллигенция, желавшая служить делу просвещения русского народа. Кто только не работал в музее на общественных началах! Студент Графтио изготовлял физические приборы. Тот самый Графтио, которому Ленин поручит строительство первой советской гидроэлектростанции на реке Волхов. Надежда Константиновна Крупская участвовала в работе музея в качестве педагога.
Наиболее близка была Шуре Лёля Стасова, высокая и стройная девушка с выразительным умным лицом и красивыми волосами, очень решительная и уверенная в себе. Она была членом РСДРП со дня основания партии. После революции семнадцатого года Стасова станет личным секретарём Ленина.
Отец Лёли, Дмитрий Васильевич, был знаменитым адвокатом, председателем совета присяжных поверенных, а также музыкантом и меценатом, одним из основателей Русского музыкального общества и Петербургской консерватории.
Лёлин дядя, Владимир Васильевич Стасов, был крупнейшим музыкальным и художественным критиком. Это он научил русскую публику любить и понимать русских композиторов: Глинку, Мусоргского, Даргомыжского, Римского-Корсакова и других.
Знаменитый критик был большим либералом. Когда после смерти Александра Третьего ему, хранителю Публичной библиотеки и тайному советнику, вручили медаль с изображением императора, он демонстративно повесил её дома в уборной.
Политикой он не занимался, однако, когда его племяннице надо было получить из-за границы изданную там нелегальщину — книги пересылались в двух экземплярах на адрес Императорской Публичной библиотеки. Один экземпляр дядя тут же сдавал в секретный архив, а другой вручал племяннице-революционерке.
Хотя Лёля была на год моложе Шуры, Шуре казалось, что Стасова смотрит на неё свысока. Лёля знала, чего она хочет в жизни. Она уже нашла твёрдую дорогу. Шура же эту дорогу только искана. Ей хотелось заняться важным, ответственным делом, а приходилось наклеивать надписи на коробках с насекомыми, которые должны были иллюстрировать лекции по мимикрии.
— Почему Стасова может принадлежать к нелегальной организации, а я не могу? — с обидой спрашивала Шура свою подругу Зою.
Но вот однажды в Музее Лёля отозвала Шуру в сторону и тихо сказала:
— Шура, приходите на партийное собрание во вторник в восемь вечера на квартиру моих родителей. Войдите через парадный ход и позвоните два раза. У нас есть срочные вопросы, и я думаю, что вы можете быть полезны партии.
Кровь бросилась Шуре в лицо. Участвовать в подпольном собрании! Может ли быть более важное событие в жизни!
Когда-то в ранней юности, гуляя по аллеям Кутузовского парка, Шура мечтала участвовать в конспиративных собраниях революционеров. Она представляла себе такое собрание где-нибудь в подвале, со свечками, и все бы говорили шёпотом; участники — молодые, уверенные в себе, твёрдые и холодные.
Эти два дня до собрания Шура жила как в тумане. Она гордилась доверием Лёли и всё же боялась, окажется ли на высоте, сможет ли чётко и ясно обосновать и защитить своё мнение?
Во вторник, ровно в восемь часов, Шура пришла на Фурштатскую улицу, к знакомому дому, где жили родители Лёли Стасовой. Пока она поднималась по лестнице, сердце её готово было выпрыгнуть из груди.
Дверь открыла сама Лёля.
— Прислуга отпущена, — проговорила она, — а родители в опере. В доме никого, кроме нас, нет.
На вешалке уже висело несколько мужских пальто. Лёля провела Шуру в столовую. На столе, накрытом, как обычно, белой скатертью, стоял кипящий самовар. У стола сидели пять или шесть человек и пили чай с вареньем. Лёля представила Шуру как товарища по работе в музее и добавила: «А это всё мои личные друзья. Хотите чаю?»
Обсуждался вопрос о срочном сборе денег на выпуск политического воззвания. Полиция накрыла партийную типографию, а новая ещё не была по-настоящему пущена в ход. Шуру вызвали, потому что у неё были богатые знакомые и она могла придумать какой-нибудь способ срочно выманить у них деньги.
Домой она возвращалась пешком. Шёл мелкий сетчатый дождик, какой часто бывает в Петербурге весной. «Неужели я годна только на то, чтобы добывать у богачей деньги или надписывать коробки с жуками?» — думала Шура, глотая слёзы.

Леонид Ицелев: Все началось в 1980 году. Читая исследование американского историка Джона Толанда о Гитлере, я обнаружил, что Гитлер и Ленин жили в Мюнхене на одной и той же улице — Шляйсхаймер штрассе. Правда, с перерывом в 11 лет. И тут же в процессе чтения книги у меня возникла идея организовать их встречу в жанре пьесы.

Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.

Драматичная повесть белорусского писателя о Российской империи времен крепостничества, о судьбах крепостных балерин, принадлежавших шкловскому помещику Семену Зоричу.

Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.

«Екатериною восторгались, как мы восторгаемся артистом, открывающим и вызывающим самим нам дотоле неведомые силы и ощущения; она нравилась потому, что через неё стали нравиться самим себе».В.О. Ключевский «Императрица Екатерина II»Новый роман молодого современного писателя Константина Новикова рассказывает о детских и юношеских годах Ангальт-Цербстской принцессы Софии-Фредерики, будущей российской императрицы Екатерины II.

«Русь верила своему великому князю. Верила, несмотря на его поражение и горе, что он принёс ей. И он, великий князь Игорь, оправдает это доверие. Прежде он ощущал себя только великим киевским князем, теперь своим великим князем его признала вся Русская земля. С этой великой силой никто и ничто не сможет помешать свершению его сокровенных давних планов. Он мечом раздвинет рубежи Руси! Обязательно раздвинет!..»Андрей Серба «Мечом раздвину рубежи!»Роман А. Сербы воссоздаёт времена княжения на Руси великого князя Игоря (912—945)

В романе «Повенчанные на печаль» («Сестра милосердия») Николай Шадрин заново рассказывает вечную историю любви. Прототипы героев — настоящие исторические персонажи, которые пользуются в последнее время особенной популярностью (после фильма «Адмиралъ») — это Анна Васильевна Тимирева и Александр Васильевич Колчак. И уже вокруг них декорациями к драме двух людей разворачиваются остальные события.К счастью, любовная история с известными героями не единственное достоинство произведения. Повесть Шадрина о крушении и агонии одного мира ради рождения другого, что впрочем, тоже новой темой не является.Действие повести происходит в белогвардейском Омске, в поезде и в Иркутской тюрьме.