Александр Невский - [5]
Ярослав отпил несколько глотков сыты из ковша, махнул течцу:
— Сказывай. Да все без утайки, как мне.
Хорошо, светлый князь, — кивнул течец и продолжал: — Узрев сие начало счастливое, запросились половецкие полки на рать, зарясь на добычу предстоящую. Но вскоре не выдержали перед татарами, побежали и, бегущие в страхе, потоптали они станы русские. А князья не успели ополчиться противу них. И началось великое смятение и сеча злая. И так побеждены были князья русские. А великий князь Мстислав Киевский, зря сие, бегства устыдился, решил на месте стоять, сколько сил достанет. Скоро устроил город из кольев и бился из него три дня и три ночи. Но нашлись в стане русском переветчики[23]: дабы спасти свои шкуры окаянные, повязали они князей да татарам и выдали. Взяли татары город и всех людей посекли. А князей повязанных положили на землю, на них доски, а сами сверху сели пир пировать. Так и погибли князья смертью лютой.
Течец замолчал, заметив, как насупился младший княжич. Видно, нелегко ему было слушать страсти такие.
— Ну, а Мстислав-то Галицкий, — напомнил Ярослав. — Что он? С него ведь началось сие.
— Мстислав Галицкий как к Днепру дотек, так все лодьи сжег и порубил, чтобы татары не догнали. А сам в Галич прибежал.
— Всех облисил! — не удержался Ярослав от восклицания и спросил течца с плохо скрытой насмешкой: — А что ваш полк? Господин твой в здравии, надеюсь?
— Василько Константинович, слава богу, жив и здоров. А полк припозднился на рать. Мы к Чернигову подошли, когда рать была проиграна, а земля Русская на поток[24] татарам досталася, ибо из воинов русских лишь десятый уцелел.
— Хорош полк, после рати на рать явился, — съязвил князь.
Течец побледнел, подтянулся весь и сказал вдруг с нескрываемой гордостью:
— Зря смеешься, князь. Если б не наш полк, поганые не токмо Чернигов бы сожгли, а и всю землю Русскую разорили. Ибо некому уже было противустоять им.
Ярослав погасил ухмылку, поднялся из-за стола, быстро подошел к течцу. Долго и пристально смотрел прямо в глаза ему. Течец лицом белей снега стал, но очи долу не опустил. Ярослав хлопнул его по плечу.
— Добрый муж у сыновца! Чести князя своего не роняет. Отобедай со мной, славный воин.
— Спаси бог тебя, князь, за честь мне.
Ярослав отыскал взглядом кормильца.
— Федор Данилович, вели челяди брашно[25] и меды подавать. И сам с княжичами будь здесь.
Князь и за столом посадил сыновей рядом, велев челяди подложить им подушки, чтобы удобней было.
Справа, сразу за Федором, сел кормилец, за ним думцы седобородые. Слева за Александром князь глазами место течцу указал. И как только тот сел, Ярослав оборотился к нему и сказал опечаленно:
— О великой туге[26] ты поведал нам. Но более всего тужу я вот о них, — князь погладил голову Александра. — Ибо думаю, что на этом не кончится. Нам зеленое вкушать, а оскомина их доймет.
III
ТУЛИ ОТВОРЕНЫ
Шли годы. Пора было княжичей и к оружию приучать. Тот день радостный был для них. Кормилец вручил каждому тугой лук и туло[27], полное острых стрел.
Княжичи так обрадовались, что тут же надели тули через плечо и чуть было в покоях стрельбу не учинили.
Увел их дядька-кормилец за кузницу, где загодя на двух столбах высокого тына были сделаны затесы. Место это во дворе княжеском безлюдное да тихое. Самый раз княжичей стрельбе учить.
— Зри на меня, Александр Ярославич, — сказал кормилец, становясь в боевую стойку. — И ты, Федор, тоже. Прежде всего лук берешь рукой вот так. На тетиву кладешь стрелу и конец ее меж перстами пускаешь. И начинаешь натягивать тетиву, доколи сила есть. Зри, зри, княжич, рука правая до локтя должна ровно со стрелой быть. Цель надо правым оком зреть.
Глухо тенькнула тетива, прожужжала стрела свою короткую песнь и, уткнувшись в затес, мелко затрепетала оперением. Запрыгали, закричали княжичи от восторга.
— Дай-ко я, Данилыч, — задрожал от нетерпения Александр.
Выхватил стрелу из тула, наложил пером тетиву. Все сам хотел сделать, но тут кормилец из-за спины за обе руки его взял не сильно, но настойчиво.
— Не спеши, не спеши, Ярославич. Пока правильно не станешь, не стреляй. Левое плечо вперед. Локоть правый выше. Натяни тетиву. Хорошо. Пускай ее мягко.
Тенькнула тетива. Стрела, вильнув пером, воткнулась далеко от затеса.
Александр покривился от досады, но кормилец похвалил:
— Хорошо. Для начала хорошо. Только пускай мягче, Ярославич. Тугой лук что сердечный друг. Натореешь с ним хорошо, он тебя не выдаст николи.
Федор Данилович еще несколько раз мягко, но настойчиво выправлял стойку Александру и, лить убедившись, что мальчик усвоил урок, отошел к старшему княжичу. Федор уже половину стрел своих исстрелял. И лук держал он неплохо, и тетиву он натягивал споро и ровно, только спешил очень. Кормилец встал у него за спиной, подвернул ему плечо легонько, чуть правый локоть поднял.
— Пускай, тезка. Любо!
Потом кормилец отошел назад и стал смотреть со стороны за княжичами, подавая только советы:
— Александр, в туло за стрелой очей не опускай. Ими зри зверя аль поганого, а рука пусть сама стрелу имает. Федор, опять локоть опущен.
Княжичи слушали кормильца, не перебивая, знали Федора Даниловича как лучшего воина своего отца. Скоро все стрелы княжичи развеяли, побежали всяк к своему затесу собирать их назад в тули.
Роман Сергея Мосияша рассказывает о жизни Михаила Ярославича Тверского (1271-1318). В результате длительной междоусобной борьбы ему удалось занять великий престол, он первым из русских князей стал носить титул "Великий князь всея Руси". После того как великое владимирское княжение было передано в 1317 году ханом Узбеком московскому князю Юрию Даниловичу, Михаил Тверской был убит в ставке Узбека слугами князя Юрия.
Известный писатель-историк Сергей Павлович Мосияш в своем историческом романе «Святополк Окаянный» по-своему трактует образ главного героя, получившего прозвище «Окаянный» за свои многочисленные преступления. Увлекательно и достаточно убедительно писатель создает образ честного, но оклеветанного завистниками и летописцами князя. Это уже не жестокий преступник, а твердый правитель, защищающий киевский престол от посягательств властолюбивых соперников.
Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.
Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.
Семилетняя война (1756–1763), которую Россия вела с Пруссией во время правления дочери Петра I — Елизаветы Петровны, раскрыла полководческие таланты многих известных русских генералов и фельдмаршалов: Румянцева, Суворова, Чернышева, Григория Орлова и других. Среди старшего поколения военачальников — Апраксина, Бутурлина, Бибикова, Панина — ярче всех выделялся своим талантом фельдмаршал Петр Семенович Салтыков, который одержал блестящие победы над пруссаками при Кунерсдорфе и Пальциге.О Петре Семеновиче Салтыкове, его жизни, деятельности военной и на посту губернатора Москвы рассказывает новый роман С. П. Мосияша «Семи царей слуга».
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.
Тяжкие испытания выпали на долю героев повести, но такой насыщенной грандиозными событиями жизни можно только позавидовать.Василий, родившийся в пригороде тихого Чернигова перед Первой мировой, знать не знал, что успеет и царя-батюшку повидать, и на «золотом троне» с батькой Махно посидеть. Никогда и в голову не могло ему прийти, что будет он по навету арестован как враг народа и член банды, терроризировавшей многострадальное мирное население. Будет осужден балаганным судом и поедет на многие годы «осваивать» колымские просторы.
В книгу русского поэта Павла Винтмана (1918–1942), жизнь которого оборвала война, вошли стихотворения, свидетельствующие о его активной гражданской позиции, мужественные и драматические, нередко преисполненные предчувствием гибели, а также письма с войны и воспоминания о поэте.
Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.