Александр Невский - [196]
Епископ Митрофан, пришедший проводить князя, благословив, сказал:
— Ништо, сын мой, отние ветры овеют ноздри, и оклемаешься. С тоски твоя хворь, с тоски.
Слуги вынесли князя из кибитки на руках, уложили в сани, заботливо укрыли тулупами. Было ему несвычно в этаком бессилии пред народом являться. Шапку велел на самые глаза надвинуть и ехать скорей, скорей…
Останавливались только для смены коней, гнали и днем и ночью. Снег то таял, то сыпал вновь. Александру Ярославичу не лучшало, и, когда по утрам Светозар справлялся о здоровье, он одно шептал: «Гони, гони шибчее. Не хочу на чужбине помирать».
В Нижнем Новгороде Светозар отыскал лечца, тот, осмотрев князя, не советовал дальше ехать.
— Надо его в тепло, в духмяный пар, да сыты на меду липовом, да нутряным жиром грудь растирать, — наставлял он.
Светозар хотел делать, как лечец советовал, но великий князь не разрешил останавливаться. Сыту выпил и велел ехать.
Но после Нижнего Новгорода стало хуже ему. Светозар, ехавший в одних санях с князем, то и дело склонялся над хворым, стараясь по дрожанию век ли, дыханию определить состояние. Увидел, как зашевелились губы, крикнул вознице: «Стой!» Склонился ухом к самому лицу князя.
— Что, Ярославич? Что ты сказал?
— Помираю… Завези куда-нито в избу, — прошептал Александр, не открывая глаз.
Впереди виднелись монастырские стены.
— Давай во двор, да живо, — велел Светозар вознице.
Это был Городецкий Федоровский монастырь. Вдоль высоких стен промчались к широким воротам. Въехали внутрь ограды. Монах, спешивший закрыть ворота, отпрянул в сторону от храпящих коней.
— Где настоятель? — спрыгнув с саней, налетел на монаха Светозар.
— Он в трапезной.
Настоятель, узнав, кто пожаловал в их монастырь, засуетился было: как бы достойнее принять гостя.
— Да выкинь все из головы, отец, — осадил его Светозар. — Плохо князю, до чести ль ему!
Пока Светозар искал настоятеля, пока втолковывал ему, что и как, слуги уже внесли князя в ближайшую келью, положили на широкую лавку у печи. Более здесь ложа никакого не было, да оно и не полагалось монахам. Стены голые, облезлые, в переднем углу крохотный образ, да и тот без лампадки.
Когда Светозар с настоятелем вошли в келью, великий князь дышал тяжело, часто, прерывисто. Горело две свечи — одна у изголовья, другая на припечке.
Он глазами, затуманенными болезнью, звал Светозара. Тот наклонился к нему: что?
— Вели постричь… хочу в ангельском образе пред всевышним явиться… пусть Алексием нарекут.
Он хотел видеть, хотел слышать этот обряд — пострижение в ангельский образ, — но сознание ускользало, как вода из ладони. Он, не видя, слышал, как клацнули ножницы у уха, и, словно молнией, вырвало из памяти сорокалетней давности картинку: епископ Симон постригает его, посвящая в воины. Но тогда была радость безоглядная, безоблачная, ныне ж свинец в груди, железо в голове расплавленное. И тоска такая, какой никогда еще не было.
— Что? Что станет?.. — зашептал он.
Светозар, стоявший на коленях около, жадно ловил слова, пытаясь смысл угадать за ними.
Неслышно приоткрылась дверь, явившийся монах что-то шепнул настоятелю. А он наклонился к Светозару, заговорил негромко:
— Там князь Василий, сын великого князя. Он у нас живет. Просится проститься с отцом. — И уже громче, дабы и великий князь слышал: — Пусть простит отец сына.
Светозар понял: все-все слышал умирающий, но говорить трудно ему, заглянул князю в глаза, спросил взглядом же: «Ну как?»
Прикрыв глаза, качнул головой великий князь отрицательно: «Нет!»
— Нет, — сказал громко Светозар. — Великий князь не желает видеть князя Василия.
Настоятель хищной птицей склонился над ложем умирающего, заговорил с жаром:
— Но сие не по-христиански, отец Алексий. Надо прощать всех, надо быть человеколюбивым. Ведь чадо ж твое! Заклинаю тебя! — настоятель сплел в просительном жесте пальцы рук. — Заклинаю! Прими! Прости. Облегчи душу.
В последнем усилии больной открыл глаза, взглянул почти с ненавистью на настоятеля, прохрипел явственно:
— Н-нет! Прочь!
И тут же впал в беспамятство. Светозар покосился на настоятеля, все еще стоявшего около лавки.
— Послушайся, отец святой, оставь в покое его, — попросил он с наивозможной мягкостью.
Настоятель вышел, но тут же явился другой монах, возжег у образа лампаду и стал тихо читать молитвы.
Александр дышал часто, тяжело. Светозар сидел около, не сводя глаз с больного. Временами он, как в воду, окунался в сон (сказывались бессонные дорожные ночи), но тут же просыпался в ужасе, что мог не увидеть или не услышать чего-то от умирающего.
Где-то за полночь дыхание больного стало тише, и вдруг он открыл глаза и произнес тихо и внятно:
— Что станет с Русью?.. Господи, что с Русью?
Это были последние его слова. Вскоре дыхание остановилось, и в келье стало тихо как в могиле. Но недолго так было — зарыдал, стеная, Светозар.
Так ноября 14 дня 1263 года умер великий князь Руси Александр Ярославич, прозванный в народе Невским. «Закатилось солнце земли Суздальской», как воскликнет вскоре митрополит Кирилл. И не было кому принять крест тяжелый из рук его охладевших.
И никто не знал тогда и провидеть не мог, что лишь младший сын Даниил, который при отце только ходить учился, за лавки держась, что именно он, не сохранивший в памяти даже обличье отца, поднимет этот крест тяжелый и понесет дальше.
Роман Сергея Мосияша рассказывает о жизни Михаила Ярославича Тверского (1271-1318). В результате длительной междоусобной борьбы ему удалось занять великий престол, он первым из русских князей стал носить титул "Великий князь всея Руси". После того как великое владимирское княжение было передано в 1317 году ханом Узбеком московскому князю Юрию Даниловичу, Михаил Тверской был убит в ставке Узбека слугами князя Юрия.
Известный писатель-историк Сергей Павлович Мосияш в своем историческом романе «Святополк Окаянный» по-своему трактует образ главного героя, получившего прозвище «Окаянный» за свои многочисленные преступления. Увлекательно и достаточно убедительно писатель создает образ честного, но оклеветанного завистниками и летописцами князя. Это уже не жестокий преступник, а твердый правитель, защищающий киевский престол от посягательств властолюбивых соперников.
Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.
Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.
Семилетняя война (1756–1763), которую Россия вела с Пруссией во время правления дочери Петра I — Елизаветы Петровны, раскрыла полководческие таланты многих известных русских генералов и фельдмаршалов: Румянцева, Суворова, Чернышева, Григория Орлова и других. Среди старшего поколения военачальников — Апраксина, Бутурлина, Бибикова, Панина — ярче всех выделялся своим талантом фельдмаршал Петр Семенович Салтыков, который одержал блестящие победы над пруссаками при Кунерсдорфе и Пальциге.О Петре Семеновиче Салтыкове, его жизни, деятельности военной и на посту губернатора Москвы рассказывает новый роман С. П. Мосияша «Семи царей слуга».
Иван Стаднюк — автор известных книг «Люди с оружием», «Человек не сдается», «Люди не ангелы».Первая книга романа «Люди не ангелы», вышедшая в «Молодой гвардии» в 1963 году, получила признание критики и читателей как талантливая и правдивая летопись советского поколения украинского села Кохановки, пережившего годы коллективизации и подъема, а также репрессии, вызванные культом личности, но не поколебавшие патриотизма героев.Во второй книге романа «Люди не ангелы» Иван Стаднюк также художественно и правдиво прослеживает послевоенные судьбы своих героев и современные перемены в жизни села Кохановки.
Младший брат известного государственного деятеля XVI века Алексея Адашева Даниил участвовал в Казанских походах, командовал передовым полком в ливонской войне, отражал набеги крымских татар. Однако судьба храброго воеводы оказалась трагичной: когда гнев Ивана Грозного внезапно обрушился на бывшего фаворита, Даниил вместе с братом сложил голову на плахе…Одному из крупнейших военачальников XVI века, участнику Ливонской войны и войн с крымскими татарами, воеводе Даниилу Фёдоровичу Адашеву (?–1561) посвящён новый роман известного писателя-историка А. Антонова.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.
Новый роман известного писателя — историка А. И. Антонова повествует о жизни одной из наиболее известных женщин Древней Руси, дочери великого князя Ярослава Мудрого Анны (1025–1096)
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.