Александр Невский - [190]
Взгляд у Миши, как у пса, побитого за шкоду: по одному этому великий князь догадался — какая-то беда на Суздальщине. И немалая. Не мог Звонец из-за пустяка в такую даль скакать.
— Что ж за стол не садишься? — спросил Александр, подойдя к Звонцу.
— Не до пиров мне, Ярославич, в мои годы, да и тебе, видать, тож.
Князь прошел мимо течца в дверь, Миша последовал за ним, понимая, что тот не хочет говорить в гуле и шуме.
Спустились с крыльца, прошли под дуб развесистый, князь опустился на лавочку. Звонец не посмел сесть, стоял.
— Ну говори, ирод. Не томи.
— Беда, Александр Ярославич, на Суздальщине. Черный народишко поднялся, всех баскаков перебили.
Александр порывисто вскочил, схватил Мишу за грудки, притянул к себе.
— Что мелешь, пес? — выдохнул в лицо ему. — Как всех?! — Но тут же, поняв нелепость своей вспышки, отпустил течца, опять сел на лавочку.
Миша, оправляя смятый рукой князя ворот кафтана, говорил негромко:
— Баскаки-откупщики совесть потеряли. Все из народа выдавили, мало показалось, стали в рабство угонять. Ну тут русичи и ударь в набат. Да ровно сговорились, во всех городах почти в един день загудело.
«Раз в един день, значит заговор», — подумал отрешенно Александр, все еще не могший объять мыслью несчастье, свалившееся на его плечи.
— … В Ростове ворвались в сени к князю Глебу Васильковичу, — продолжал свой рассказ Звонец, — жену его, татарку Неврюевну, убить хотели, да, слава богу, не нашли. Князь Глеб спрятал ее в тайнике. В Ярославле вместе с баскаками растерзали и русичей, служивших им. Во Владимире баскаки к митрополиту кинулись, думали — защитит. Куда там, и из алтаря всех повыволокли, глаголя владыке, что-де святой престол нехристей сам извергает…
Миша кончил. Князь молчал. Потом кивнул Звонцу: садись рядом. Тот опустился на лавочку, она скрипнула жалобно.
Долго сидели так. От сеней доносились песни застольные, звон гуслей, топот ног пляшущих. Наконец князь шевельнулся, повернул лицо к Мише, щурясь, взглянул течцу в самые зрачки.
— Вот, Миша, кабы все князья вот так же, как черные, в един день, в едину душу, татарам бы и карачун пришел. А?
— Може, и так, Ярославич, — уклончиво отвечал Миша, не смея осуждать князей, возле которых всю жизнь в милостниках проходил, которым перечить давно был отучен.
На крыльцо сеней вышел Товтивил, направился к ним под дуб. Миша поднялся, уступая место князю.
— Что случилось, сват?
— Худо, князь Товтивил. Придется без меня вам догуливать. Немедля скачу во Владимир. Баскаков перебили, кабы Орда не пришла.
— Да, с Ордой шутки плохи, на себе испытал, — сказал Товтивил, опускаясь рядом на лавочку. — Как же теперь с нашим походом?
— Поход на Орден будет, даже без меня. Заеду в Тверь к Ярославу, он вместо меня поведет вас.
— Ярослав — не Александр, — усмехнулся Товтивил.
Но князь не принял шутки, напротив, нахмурился.
— Все равно наш корень. И потом, новгородцев поведут посадник Михаил Федорович с тысяцким Жирославом, воины добрые.
— Когда думаешь выезжать?
— Сей же час. Попрощаюсь с молодыми, и в путь.
— Но мой конь… — сказал Миша Звонец, — передохнуть бы ему.
— Коня свежего дадут. Товтивил, прикажи самого лучшего выбрать.
— Хорошо, Ярославич, но все же, может, с утра, куда ж на ночь глядя?
— Нет, нет. Мне еще в Новгород заезжать, распорядиться. Каждый час дорог.
XLI
КНЯЗЬ ЕДЕТ ПО РУСИ
Впервые в жизни Александр Ярославич скакал все дале и дале от ратного поля. И хотя он в подробностях рассказал брату Ярославу, как и что надо делать в походе, как осадить крепость, как пробивать пороками стены, его не оставляло чувство беспокойства и вины перед союзником. Да и перед собой было неловко, словно он и впрямь бежал рати.
Но что делать? В княжествах, подвластных ему, случилось страшное и непоправимое — народ восстал против откупщиков-бесерменов и перебил их. Чем ответит на это Золотая Орда вкупе с ханом Берке? Что предпримет великий хан Хубилай? Ведь это его, Хубилая, ставленники, и эти откупы его же затея. Сразу же после исчисления народа русского великий хан стал продавать право сбора дани на Руси богатым мусульманам — «бесерменам», избавляя тем самым себя от лишних хлопот.
Купивший такое право — откупщик начинал столь рьяно выколачивать дань из народа, что очень скоро превращал людей в нищих. Обнищавшему не только нечем было платить, но и есть было нечего. Откупщик давал в рост деньги, а поскольку должник не мог рассчитаться, то незамедлительно продавался в рабство. Такой откровенный и беззастенчивый грабеж покоренной страны не мог продолжаться долго.
И грянул на Суздальщине набат, поднявший весь черный измученный народ на бесерменов. Но волна возмущения сколь быстро взметнулась, столь скоро и погасла, уничтожив насильников.
И, когда великий князь въехал в свой стольный город Владимир, все было тихо и мирно. Копошились под плетнями куры, мычали телята, бегали голопузые ребятишки, тащились в гору телеги на торг. Александру, не однажды видевшему возмущение мизинных с набатом, пожарами и резней, такая тишь была в диво. Он косился вопросительно на Мишу Звонца, ехавшего рядом. Тот, догадываясь, о чем думает князь, оправдывался:
Роман Сергея Мосияша рассказывает о жизни Михаила Ярославича Тверского (1271-1318). В результате длительной междоусобной борьбы ему удалось занять великий престол, он первым из русских князей стал носить титул "Великий князь всея Руси". После того как великое владимирское княжение было передано в 1317 году ханом Узбеком московскому князю Юрию Даниловичу, Михаил Тверской был убит в ставке Узбека слугами князя Юрия.
Известный писатель-историк Сергей Павлович Мосияш в своем историческом романе «Святополк Окаянный» по-своему трактует образ главного героя, получившего прозвище «Окаянный» за свои многочисленные преступления. Увлекательно и достаточно убедительно писатель создает образ честного, но оклеветанного завистниками и летописцами князя. Это уже не жестокий преступник, а твердый правитель, защищающий киевский престол от посягательств властолюбивых соперников.
Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.
Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.
Семилетняя война (1756–1763), которую Россия вела с Пруссией во время правления дочери Петра I — Елизаветы Петровны, раскрыла полководческие таланты многих известных русских генералов и фельдмаршалов: Румянцева, Суворова, Чернышева, Григория Орлова и других. Среди старшего поколения военачальников — Апраксина, Бутурлина, Бибикова, Панина — ярче всех выделялся своим талантом фельдмаршал Петр Семенович Салтыков, который одержал блестящие победы над пруссаками при Кунерсдорфе и Пальциге.О Петре Семеновиче Салтыкове, его жизни, деятельности военной и на посту губернатора Москвы рассказывает новый роман С. П. Мосияша «Семи царей слуга».
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.
Новый роман известного писателя — историка А. И. Антонова повествует о жизни одной из наиболее известных женщин Древней Руси, дочери великого князя Ярослава Мудрого Анны (1025–1096)
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.