Александр Невский - [183]
— Дожили, русский князь за татар стоит.
— Вече… ик… сзы… ик, — не унимался Остафий.
Совет был верный, оттого и не шикали на Лыкова.
На вече со степени Пинещинич слово в слово повторил то, что боярам сказал. Зашумела, заволновалась толпа от такой новости.
— А разве Владимир и Суздаль хан не станет на щит брать? — крикнули снизу.
— Не станет, — твердо отвечал Пинещинич. — Потому как и Владимир и Суздаль давно дали число.
И словно искру в толпу уронил.
— А мы не-ет! — взревело несколько глоток.
— Пусть только сунется твой хан!
Но крики ныне не столь дружны, кое-кто под шапкой чешет: кабы и впрямь хан не пожаловал. Колеблющиеся молчат, но видно — немало их.
На степень пробился Миша Стояныч, его не пускали, заведомо зная, что понесет этот заика. Но он прорвался, вскарабкался. Видимо, обозленный тем, что его не пускали, вскричал гневно, тряся головой:
— М-мало в-вас Яр-рославич п-перевешал, пс-сов бешеных!
Толпе накаленной, взбудораженной слова эти — соль на рану. Взревела по-звериному, сотней кулаков затрясла, угрожая. Несколько человек вскочили на ступени степени, стащили Стояныча вниз, словно волной слизнули. И бить начали, свалив под ноги. Топтали, как сноп на току. Дорого заплатил герой Невы за краткую вспышку гнева. Свеи не достали его мечом или сулицей, свои растоптали Мишу в лепешку кровавую.
Посадник чуть глотку не сорвал, требуя расступиться, прекратить избиение. Расступились, когда свершили дело страшное. Увидев, что сделали с Мишей, посадник осатанел, заорал требовательно на толпу, словно она единым существом была:
— Ну-у, скоты! — потряс кулачищем. — Даем число?!
— Даем, — отвечала толпа, поддаваясь обаянию силы, явившейся вдруг в посаднике.
— Даем, — отозвались у церкви Параскевы Пятницы.
— Да-е-ем, — как эхо, откликнулись от Никольской.
Толпа вновь была едина, словно это дух убитого Миши Стояныча растворился в ней и позвал за собой.
XXXVI
ЧИСЛО
У бондаря Ивашки Якунова семейство немалое. Детей — семеро по лавкам, мал мала меньше, только у горшка с кашей и умели работать. Спасибо, два брата — Яким и Олфим — с ним еще жили, от зари до зари из бондарни не вылазили, бочки да кадушки ладили. Да еще отец их, хоть и старый уж, но с клепками управлялся не хуже молодого, да сам Ивашка. В восемь-то рук славно работалось. Однако все, что нарабатывали они, как в прорву проваливалось. Еще бы, за столом-то в горшок за щами тринадцать ложек тянулось. Едоков многовато было. Старый отец нет-нет да попрекал Ивашку:
— Ты б, сыне, лепше боле кадей ладил, чем энтих чадей. Грянет час, самого съедят.
И накаркал.
Когда провопили на вече «дать число» татарам, понял Ивашка, что ему самое верное — повеситься. Как ни крути — тринадцать гривен взять неоткуда. Разве что продать избу вместе с бондарней и все, что впрок наработано. Поздно вечером, уложив ораву, сидели семьей у печи, не остывшей от дневных трудов. Сидели в темноте, думали, как быть, что делать…
Старуха мать всхлипывала в закуте:
— Хосподи, и что ж ты не прибрал меня ране? Како бы облехченье сыночку мому.
— Помолчи, мать, — осаживал старуху Ивашка, но не из жалости, а оттого, что бередила сокровенное: «В самом деле, померла б, вот гривну бы и скостила нам. Зажилась, старая, чужого веку прихватила».
— А вот Прокша Лагутин своих сынков в весь отправил, дабы схоронились там, пока численники не уедут, — сказал отец. — Може, и нам Якима с Олфимом спровадить куда?
— У Лагутина веска своя, а наши куда денутся? Волкам на закусь? И потом, татаре тож не дураки, увидят, сколь в бондарне наработано, сразу смекнут.
— Эт верно, — вздыхал, почесываясь, отец. — Може, мелюзгу куда деть, пока татаре будут на подворье шарить? А?
— А куда их? В кадки? — рассердился Ивашка и тут же сообразил: «А ведь верно. А если и впрямь в кадки?»
Поперву, обрадовавшись придумке хитрой, решили всех семерых по кадям растолкать, благо наделано их было более дюжины. Потом, пораздумав, поняли — негоже всех прятать. Узрев хозяйку, численники сразу смекнут: рожала баба, а где дети?
Поутру, едва заслыша о татарах, попрятали в кади четверых старших, наказав сидеть мышками и носа не высовывать, пока мать не скличет. В суматохе ожидания Ивашка прикинул в уме, что вместо тринадцати гривен теперь девять насчитают. Но, боже мой, где ж и эти брать?! И в самый последний миг, когда в калитку должны вот-вот татары стукнуть, выскочил трехлетний Мишка на двор, до ветру приспичило мальцу. Ивашка, недолго думая, поймал сынишку, затащил в бондарню, сунул под крайнюю кадь, наказал тихо:
— Нишкни. Татарин услышит, в мешок заберет.
Мишка притих, затаился. Теперь, стало быть, насчитают восемь душ.
Численников явилось двое, и не одни — с сотским. Якуновы растерялись: ведь сотский-то знал, сколько детей у них. Неужто выдаст? Ивашка мигнул отцу, тот скинул шапку перед сотским:
— Добрый день, Давыжа Мишинич, може, глянешь, каку мы те кадь под рожь сгоношили?
Сотский удивился — никакой кади он не заказывал, — но смолчал, слава богу, видимо, догадался о причине столь щедрого подарка.
— За кадь спасибо, соседи, но ныне не о том забота. Все в избу ступайте, вас считать будут.
Роман Сергея Мосияша рассказывает о жизни Михаила Ярославича Тверского (1271-1318). В результате длительной междоусобной борьбы ему удалось занять великий престол, он первым из русских князей стал носить титул "Великий князь всея Руси". После того как великое владимирское княжение было передано в 1317 году ханом Узбеком московскому князю Юрию Даниловичу, Михаил Тверской был убит в ставке Узбека слугами князя Юрия.
Известный писатель-историк Сергей Павлович Мосияш в своем историческом романе «Святополк Окаянный» по-своему трактует образ главного героя, получившего прозвище «Окаянный» за свои многочисленные преступления. Увлекательно и достаточно убедительно писатель создает образ честного, но оклеветанного завистниками и летописцами князя. Это уже не жестокий преступник, а твердый правитель, защищающий киевский престол от посягательств властолюбивых соперников.
Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.
Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.
Семилетняя война (1756–1763), которую Россия вела с Пруссией во время правления дочери Петра I — Елизаветы Петровны, раскрыла полководческие таланты многих известных русских генералов и фельдмаршалов: Румянцева, Суворова, Чернышева, Григория Орлова и других. Среди старшего поколения военачальников — Апраксина, Бутурлина, Бибикова, Панина — ярче всех выделялся своим талантом фельдмаршал Петр Семенович Салтыков, который одержал блестящие победы над пруссаками при Кунерсдорфе и Пальциге.О Петре Семеновиче Салтыкове, его жизни, деятельности военной и на посту губернатора Москвы рассказывает новый роман С. П. Мосияша «Семи царей слуга».
Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.
Роман основан на реальной судьбе бойца Красной армии. Через раскаленные задонские степи фашистские танки рвутся к Сталинграду. На их пути практически нет регулярных частей Красной армии, только разрозненные подразделения без артиллерии и боеприпасов, без воды и продовольствия. Немцы сметают их почти походя, но все-таки каждый бой замедляет темп продвижения. Посреди этого кровавого водоворота красноармеец Павел Смолин, скромный советский парень, призванный в армию из тихой провинциальной Самары, пытается честно исполнить свой солдатский долг. Сможет ли Павел выжить в страшной мясорубке, где ежесекундно рвутся сотни тяжелых снарядов и мин, где беспрерывно атакуют танки и самолеты врага, где решается судьба Сталинграда и всей нашей Родины?
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.