Александр Кучин. Русский у Амундсена - [73]

В первых числах июня я отправился с досками в Норвегию. Путь был прекрасный, и я в 3 ½ суток прибыл в Гаммерферст, а оттуда в Тромсо. Постояв там неделю, я опять ушел в Гаммерферст. Улов рыбы был мал и цена небывалая, сайду покупали 15–16 эре[272] кг. В первых числах Июля я опять был в Тромсо. Скоро пройдёт июль, а от Саши всё нет никаких вестей, так тяжело и грустно. Пришли на поиски их суда «Герда» и «Эклипс», на первом я был и вынес самое скверное впечатление. «Герда» мне не понравилась, т. б. ея начальство. Я сразу потерял надежду на это судно, так и случилось впоследствии. Стоя в Турсвоге, 20 Июля мы услышали, что между Россией и Германией вспыхнула война, которая затем превратилась в ужасное Европейское побоище. К нам примкнули Французы, Англичане, Сербы и Черногорцы, а к Германии – Австрия, Турция и Румыния. Из России целый месяц не пропускали ни телеграмм, ни писем, и мы читали только ложные Берлинские телеграммы. Поэтому верили всем нелепым слухам и не знали, что делать. Идти ли домой или остаться в Норвегии. Нам сообщали, что Германская эскадра блокирует в Белом море и что Александровск уже занят немцами. Но через месяц выяснилось, что ни того ни другого не бывало и поморские суда начали отправляться в путь в Архангельск. Я вышел из Гаммерфеста 7 сент. и прибыл в Архангельск 11-го благополучно. Здесь стояли до 20 октября. 20-го я отправился в Кию за навагой, вследствие льда в р. Двине мы насилу выбрались только 22 октября и только благодаря буксирного парохода, который выводил заграничные пароходы. Я увидел, что сила нашего «Антония» слаба, сопротивляться со льдом он не может, но отступать некогда. 23-го окт. стали в 3-х Островах и стояли тут до 28-го, в этот день моего ангела дул такой крепкий шторм от S-да, что вечером в 3 ч. мы вышли в море, а утром 29-го пришли в Иокангские Острова и стали на якорь. Здесь стояли трое суток, стоянка была хорошая и спокойная. Вечером 1-го мы отправились в Кию, дул тихий западный ветерок, ночь была очень ясная и светлая.

В 7 ч. 30 м. утра мы увидели берега Кии; берега эти очень приметны, только низки с маленькими и большими сопками. На правом берегу устья реки имеются створы для входа, а на левом берегу или, как кажется, в середине губы есть приметные четыре сопки: одна из них высокая остроконечная, а другие ниже. Около сопок стоит Амбар для рыбачьих сетей. Это хорошее приметное место. В р. Кие быстро ходит приливное и отливное течение. Стоянка в реке опасна, особенно когда дуют SW ветры со снегом. Льду и шугу носит полную реку и не держат никакие якоря, грунт в реке – песок и мелкий камень, берега же все песчаные и крутые, подъем воды в сизигии[273] 13 фут, а когда дуют SW, то и 14. Придя в р. Кию, мы отшвартовались на осушной, но через день нас закинуло на мель, так что думали, не снимет. Дня через два нас всё-таки сняло. Морозов нет. А время двигается. Наконец 8 ноября нас опять выкинуло на берег в бухте пониже избушки и забило льдом, насилу стащились с помощью промышленников, которым было уплачено около 100 рублей. 13-го ноября был первый мороз в 13°. Начали принимать навагу. Приняли около 2000 пуд. Но с полудня отеплило, терм. показывал – 3°. 8-го Ноября промышленники спасли 5 человек команды с рижского парохода «Орменда», который шёл с углём из Англии в Архангельск и попал 29 Окт. на Орловские кошки[274]. После первого удара пароход переломился, и кормовую часть с провизией отнесло, а на носовой осталась команда с капитаном. Штурман и 3 матроса ехали к берегу на шлюпке, а так как около берегу было много льду, то шлюпку они оставили, направились к берегу, попадали голодные и в лёгкой одежде 8 дней. Из шлюпки спаслось только двое: штурман и матрос. Ноги у них обморожены, руки изранены и обморожены. Через день нашли ещё троих. Эти смельчаки приплыли в ящике, обитом брезентом, их занесло недалеко от Кии. В ящике остался тимерман[275], работавший ящик, а трое вышли по льду, один из них был почти босиком. Я ходил смотреть этих несчастных, помог им выбраться из Кии, уведомив властей, и через деревню Несь дал знать в Архангельск о гибели парохода, чтобы приняли меры к спасению людей, оставшихся на пароходе. Удастся ли им спастись? Не знаю. Стоять здесь ужасная скука, т. б. что постоянно ждёшь, вот-вот бросится лёд и выбросит на берег; дома теперь ждут, а я как в тисках.

25 ноября 1914 г.

С 14-го Ноября стоит тёплая погода. Дуют крепкие южные ветры. Наваги не принимать, идти прочь нельзя, т. к. закуплено и привезено на берегу много наваги. По льду по реке носит массу, барометр то поднимается на 5–10 миллиметров, то упадёт ещё больше. Всё указывает, что мороз будет ещё не скоро; а нам только надо хотя бы два хороших мороза. Провизия на исходе, воду для чаю и варки пищи таяли из снега, т. к. запасы свежей воды были выкачены в то время когда были на мели.

26 ноября

Сегодня проснулся в 3-и ночи и больше не мог уснуть, скука и какая-то тоска. Ночью южный ветер стих, пошёл снег хлопьями, барометр стоит низко на шторме. С 6-и утра подул северо-восточный ветер. Люди ободрились, ожидая скорого мороза, которого ждёшь две недели с нетерпением. Лёд из реки начинает выносить. Если будет ночью мороз градусов 10, то завтра начнём догружаться навагой. А два дня погрузки, и мы готовы к выходу в Архангельск. К нам часто ходят навещать промышленники Мезенцы и самоеды и утверждают, что в этой реке на восточных ветрах лёд никогда не бывает. Это нас радует как детей. Помоги Боже выбраться из этой реки-ловушки. День здесь очень короткий, особенно в пасмурную погоду, разсветается в 9 ч. и темнеет в 2 ч. Луна начинает светить только с полуночи, уже последняя четверть. Я не могу себе представить, как бедный Саша, если он жив, переносит эту скуку, эту тоску в неизвестности. Теперь я давно не видал его во сне. Господи, помоги мне перенести это тяжёлое испытание.