Алехандро Вартан - [4]

Формулы.

Никакой частоты и густоты.

Никакой концентрации.

Цыгане же добрались до края города на автобусах, а дальше снова шли пешком по направлению близлежащей горы — и здесь, в долине, а также на ее склонах, расположился посёлок, где жили мирные люди.

— Дорога отсюда ведет во все места, — сказал Батхало со знанием дела, — какое дело цыгану, куда идти? Помните, как мы встретили в тумане огромный хрустальный мост в виде дуги, который даже в мрачной белесой пустоте светился, словно бы на него откуда-то лился солнечный свет. Ведь правда, когда мы забрались на его вершину, оттуда была видна как будто бы вся земля, и земли было так много, что, казалось, один мир накладывается на другой, и их бесчисленное множество напоминает разложенные карты, а сверху видно по куску от каждого, и все они разные, и есть и такие, которые человек вообще не способен понять. Но мост этот есть обман, хотя, скорее всего, все то, что видится оттуда, есть правда.

— Надо было спуститься оттуда на веревках, — сказала ему Земфира.

— А если бы веревки не хватило? Думай, что говоришь. Могло стать еще хуже, и мы бы могли никогда не выйти. Сколько нам пришлось идти от того места? Но здесь путь заканчивается. Это — самая окраина, а дальше — самая обыкновенная жизнь.

— Откуда ты все это знаешь?

— Я получил работу. Теперь я — очень важный человек. Отработаю свое, а потом передам свою должность преемнику.

Здесь можно было обернуться и посмотреть назад — туманы, накручивая сами себя словно бы волосы на бигуди, готовы были сожрать город, что, оставаясь вдали, и без того выглядел набором полупрозрачных векторов. Теперь, казалось, уже никто не боялся тумана — поселок внешне ни чем не отличался от нормального человеческого обиталища. Да, ведь это было первое место за много лет или веков, где были встречены люди. Что касается местных жителей, то они особо и не удивлялись, видя вышедший из ниоткуда табор.

Улица поселка шла вверх, потом вниз, потом снова вверх, наконец, обнаружились и боковые ответвления, и с каждым шагом казалось, что это уже не тот же самый населенный пункт. Реальность словно бы реагировала на движение, но не было четких критериев для оценки, и все это можно было списать на похмелье после пьянства безвременьем.

Склоны выходили в мир, почти сразу же за поселком обнаружилась трасса, по которой периодически проезжали автомобили. Цыгане уже видели различные образцы техники, но все прежние ездили без людей, здесь же встречались и какие-то новые машины — маленькие, большие, с кузовом, и даже о двух колесах, с седоком. Увидев последний, все стали смеяться.

— А ничего смешного, — проговорил Янко, — ведь это конь.

Далее был небольшой спор.

— Очень маленький конь.

— Но быстрый.

— Да он даже меньше, чем осёл.

— Зато осёл не гудит.

— Может, это и не осел, и не конь?

Батхало закурил — хороший же, вкусный был табак — только непонятно, кто его в том городе курил.

Глава 2

Был Батхало горд своей новой ролью, и, скорее всего, еще более новой личностью. Пыль времени, взметнувшись, опала, поднялась новая, образуя потоки, вихри, смерчи иных видов. Дорога петляла, уходя в сторону от физических контуров и возвращаясь назад, пока, наконец, законы обрели четкость. Трасса шла вниз. Были встречены странные ребята — это были велосипедисты, а, так как ничего подобного цыгане доселе не видели, это была еще картина. Надо учесть, что это были спортсмены — в соответствующей форме с номерами. Многие из цыган стали смеяться, другие ничего не понимали.

— Худые у них кони, — сказал кто-то.

— Это не кони.

— Тогда что это?

— Это как дядя Баз делал для детей, если кто видел.

Но разве можно было вспомнить нечто, что имело место словно вне всяких пределов? Даже теперь, когда казалось, что бесконечным скитаниям приходит конец, не виден был конечный пункт путешествия. Куда и зачем они шли?

Велосипедисты были видны теперь ниже — дорога сбегала вниз серпантином. Наверх поднимался медленный гундосый автобус, в салоне которого сиделаи пионеры, и, завидев цыган, многие дети стали корчить рожи и показывать «буратино». В таборе, конечно, никто не мог знать о существовании пионеров, но все виды удивлений в головах сменились новой волной, которая называлась надеждой, и появись тут хоть живые черти, навряд ли бы кто-то этому удивился.

Дом Артефактов

Отрывок одной из первых глав книги звучал так:

Если ты не знаешь вещи, это не значит, что вещь не знает тебя. Смерть, приходя к человеку, не имеет лица, хотя находятся личности, которые наделяют ее множеством качеств. Мы хорошо знаем о классическом облике старухи с косой, и многих это устраивает — но нет ничего другого, что можно было бы поставить на ее место — исключение составляет атеистическая пустота. Поставьте себе цель переубедить атеиста, он попросит у вас предъявить доказательства. Философ имеет вес разума, но вечная ночь все опровергает.

Но если вы и являетесь самой смертью, вам могут быть присущи и самые обыкновенные черты, хотя, произнося слово «любовь», многие просто хотят добиться психологического эффекта. Такого рода Callback частот используют специалисты по монетизации. Чтобы выйти в мир, вам не нужен плащ — ваши слуги, отрабатывая свою смену, знают свое дело.