Акука - [20]
Правильно, если у вас много зубов. А если всего шесть? Вот и приходится ощупывать указательным пальцем десны: вдруг еще один-другой зубок проклюнулся.
Дождь и глобус
Бабушка и внук обожают разгуливать под дождём. Можно по траве, можно по лужам. Да где хочешь можно!
Разгуливают в плащах. Похожи на два целлофановых мешка с ногами. Один мешок маленький, другой побольше. Ходят, просвечиваются сквозь блестящую голубизну. У мешка поменьше ноги вишнёвые. У мешка побольше — чёрные. Какой цвет сапог, такие и ноги.
— Антоша, идём в дом, дождь сильный!
— Атика! — отвечает Антон Антоныч и куда-то внимательно глядит.
«Атика» — новое слово. Обозначает то же, что и «Акука».
— Идём, идём, промокнешь! — повторяет бабушка.
— Ака! — отвечает мальчишка. А сам всё смотрит в неизвестную точку.
«Ака» — третье новое слово Антон Антоныча. Означает то же, что и «Атика».
«Куда же он смотрит?» — думает бабушка и глядит туда же.
Дождь усилился. Прямой, плотный, упругий, кажется, он идет в моей комнате. Окно-то огромное!
Внука и бабушки нет. Выхожу из комнаты, высовываюсь из сеней во двор.
Стоят рядом. Взялись за руки. Смотрят в одну точку. В какую — не пойму. Пытаюсь смотреть туда же.
— А ну, быстро домой! — кричу им.
— Погоди, — тихо, сквозь дождь говорит бабушка.
— Кого ты спугнуть боишься?
— Погоди, дед! — твердо просит жена.
— Я вам дам, погоди!
— Акука! — сообщает мне внук.
— Вас теперь не высушишь! — сержусь я.
Не отвечают. Стоят на том же месте. Смотрят в ту же точку.
Не выдерживаю и выхожу под дождь.
— Куда вы уставились?
Под водостоком — старая чугунная ванна. В ней плавает большой оранжевый мяч. Струя воды бьёт в мяч, и он нехотя, как морской буй, пошевеливается в ванне.
Мяч лениво показывает свои разрисованные бока. А разрисован он, как глобус, только на континентах, на морях-океанах изображены звери и рыбы. Хитро придумано.
Вода разбивается о мяч, брызги широко рассыпаются, долетают до Антон Антоныча, до бабушки, до стены дома.
Мяч-глобус поворачивается то Африкой, то Америкой.
Дождь усилился, струя лупит в глобус сильнее и он вращается быстрее и быстрее. Интересно!
Мы взялись за руки. Я без плаща: мокрому дождь не страшен.
— Акука! — объясняет весёлый внук.
— Ака! — соглашаюсь я.
— Атика! — уверенно добавляет бабушка.
Мяч повернулся Европой, потом Азией. Вот Советский Союз. На нём нарисован зубр.
На Африке — зубастый тигр.
На Южной Америке — попугай какаду.
А на Северной — ничего не нарисовано.
«Кто же там живёт?» — соображаю я растерянно. А без картинки как узнаешь?
На Антрктиде, конечно, пингвины…
А океаны! Здесь и тунец, и дельфин, и гордые парусники.
То струя воды в кита упрётся, то спрутом мяч повернётся, то морским котиком. Здорово!
А дождь идёт, идёт…
Нет, он даже стоит: вблизи серой стеной стоит, вдали похож на огромное дерево без листьев.
И время остановилось.
Но глобус в ванне крутится!
А мы взялись за руки и не боимся дождя.
Только, кто же живёт в Северной Америке?
Атаки сходу
И всё же много в сильный дождь не нагуляешь. Легко простудиться. Жалко будет Антон Антоныча. Лечить придется, по-другому воспитывать. И у бабушки сразу кровь от лица отольёт.
В сильный дождь накатывает на Антон Антоныча небольшое отчаяние. Лес, лужайка, колодец — вот они, а не выйдешь. Не пускают.
Как всегда, в трудные часы жизни, мальчишка хватает книжку. Хватает за любую страницу. Книжка распахивается настежь, как дверь в весёлый двор или как шкаф с незнакомыми вещами. И сразу легче Антон Антонычу.
Волочит мальчишка за собой распахнутую книгу и момент атаки на бабушку выбирает. Если бабушка шьёт или письмо пишет, он забрасывает книжку на её колени:
— Ака!
Бабушка не отзывается, не бросается читать сто раз читанное. Антон Антоныч к этому готов: он неторопливо заводит лёгкий крик:
— А-а-а-а-а!
Бабушка даже не поворачивает голову. Увлечена своим делом. Внук понимает: лёгкий крик сегодня не подходит. Он спокойно переключается на крик со слезой:
— А-а-а-гы-ы!
Слеза подходит сразу.
— Давай почитаем, мой хороший!
Хороший выключается, он снова счастлив.
До слёз мы стараемся его не доводить. За такую любовь к книжкам простишь что угодно!
А если бабушка не сидит, а стирает, месит тесто, гладит, жарит грибы? Тогда Антон Антоныч атакует с разбега. В момент атаки легче нечаянно зацепить что-нибудь руками, ногами, головой, книгой. Важно нашуметь пострашнее. Тогда тебя заметят. Плохо, конечно, если попутно упадёшь. Но зато сколько грохота и крика!
Налетает внук на бабушку, толкает её распахнутой книжкой:
— Акука!
— Редкий ребенок, — говорит соседская прабабушка пани Текля.
Бабушка Антон Антоныча всегда улавливает такие речи и в голове её делается жарко-жарко.
Песни дождя
Хорошо слушать-листать книжки в непогоду!
Сами подумайте! Дождь в окно бьёт. Ветер сосны раскачивает. Ржаное поле волнами перекатывается. Вся живность попряталась: кто в хлев, кто в будку, кто в дом. Травы высокие полегли, а в них лошадка — от зноя отдыхает.
Ходят низкие облака, тяжёлые, тёмные. Они похожи на индюков, на гусей, на козла. А мальчишка сидит у окна, прижался к бабушке, и у них на коленях любимая книжка!
А бывает и так. Сидят оба в тёплой кухне. Окна запотели. На столе миска с черникой. Черника светится. Рядом чашка с лесной малиной. Малина аромат выдыхает. В детской бутылочке — парное молоко.
Вылетевший как пробка и вновь пристроившийся на работу охранник. Девица, путающаяся в мужчинах, но не в шубках. Парочка толстосумов, мечтающих попасть на завтрак к крокодилу. Пёс, по долгу службы присматривающий за горсточкой нерадивых альпинистов. Все они герои нового сборника рассказов, юмористических и не только.
Герои коротеньких рассказов обитают повсеместно, образ жизни ведут обыкновенный, размножаются и в неволе. Для них каждое утро призывно звонит будильник. Они, распихивая конкурентов, карабкаются по той самой лестнице, жаждут премий и разом спускают всё на придуманных для них распродажах. Вечером — зависают в пробках, дома — жуют котлеты, а иногда мчатся в командировку, не подозревая, что из неё не всегда возможно вернуться.
С тех пор, как в семью Вадима Тосабелы вошёл посторонний мужчина, вся его прежняя жизнь — под угрозой. Сможет ли он остаться собой в новой ситуации?..
Книга составлена из отдельных небольших рассказов. Они не связаны между собой ни по времени, ни по содержанию. Это встречи с разными людьми, смешные и не очень эпизоды жизни, это размышления и выводы… Но именно за этими зарисовками обрисовывается и портрет автора, и те мелочи, которые сопровождают любого человека всю его жизнь. Просто Борис Криппа попытался подойти к ним философски и с долей юмора, которого порой так не хватает нам в повседневной жизни…
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…