Актеры - [29]

— Спасибо, спасибо тебе, человечина, да тут же чек за два сбора, а не за один! — кричал Горелов. Я раздам все эти билеты забастовщикам и студентам бесплатно, богачи и господа дворяне не попадут на мой бенефис. Это будет первый бенефис без богачей от первого до последнего ряда, — говорил возбужденно Горелов.

Мы все были радостно взволнованы. Впервые я присутствовал при такой встрече, при таком серьезном деле… Сердце у меня замирало от гордости и волнения от того, что и мы, актеры, можем помочь великому делу.

ГЛАВА 6

В театре готовили спектакль «Коварство и любовь». Я получил роль Фердинанда, Наташа — роль Луизы. Так как спектакль должен был идти с пяти репетиций (и это казалось Свидерскому огромной цифрой), то мы с Наташей репетировали наши дуэтные сцены дома, в свое свободное время. Николай Павлович приходил к нам, смотрел ту или другую сцену, делал свои указания, и мы снова и снова повторяли все сначала, пока, наконец, не добивались правильного звучания. Я удивлялся Наташе. Она отделывала роль филигранно. Искала каждый жест, каждый поворот и, казалось, не знала усталости. Наташа не терпела никакой небрежности, никаких недоделок. Меня она держала «в струне», хотя я и сам любил точную и тонкую отделку ролей.

От Наташи я много узнал о Горелове. Он закончил университет, театральную школу и прекрасно знал языки. В его домике была довольно обширная библиотека, которую начал собирать еще его отец. Николай Павлович постоянно покупал книги и выписывал их. Свою любовь к книгам он привил дочери.

В один из вечеров Горелов решил просмотреть все, что мы репетировали с Наташей. Мы показали ему все отрывки, и Горелов, как всегда, серьезно и детально их разобрал. Но после этой домашней репетиции, он не ушел к себе, а остался с нами. В этот вечер он был особенно откровенен со мной…

— Знаете, Павлик, — говорил он задумчиво, — мне выпало счастье родиться и вырасти в очень хорошей и честной семье. Отец у меня был педагог театрального училища, в прошлом известный актер. Мать тоже была драматическая актриса. Она очень хорошо играла на рояле, любила, и понимала музыку. В нашем доме всегда была молодежь. Мы читали Некрасова, Гаршина, Надсона, спорили об искусстве, театре, живописи. У нас не угасал пульс культурной жизни. А Малый театр! Как много он значил для нас! Ведь спектакли Малого театра вдохновляли молодежь, будили у людей стремление к правде и свободе. — Я слушал Горелова и ясно-ясно представил себе студенческие, вечера, сходки, чтение запрещенных книг и все, чем жил юный Горелов. Глубоко взволнованный — я сказал Горелову, что разделяю его идеалы и хотел бы только одного — всегда жить и работать с ним…

— Это очень хорошо, — улыбнулся Николай Павлович. — Я тоже хочу, чтобы вы остались в моем театре… и были бы всегда нашим другом.

Вдруг посмотрев на старинные стенные часы с кукушкой, которые прокуковали время, Горелов сказал:

— Павлуша, вы нужны мне. Пойдемте в мою комнату.

ГЛАВА 7

Когда я вошел в комнату Горелова, он серьезно сказал мне:

— Павлуша, вы помните разговор в театре о помощи забастовщикам?

— Помню, — ответил я.

— Так вот, они сейчас придут. Дайте мне слово никому и никогда не говорить об этом — раз, и помочь мне во время бенефиса — два.

Я ответил, что я буду нем, как рыба, и Горелов может располагать мной, как хочет.

В условленный час студент и Василий Васильевич пришли к Горелову. Николай Павлович сразу перешел к делу.

— Так вот, друзья мои, денег я достал, вот они. — Он достал из стола пакет с деньгами и передал его Василию Васильевичу. — Вот, пожалуйста, здесь в пакете не один, а два сбора, вдвое больше денег, чем я бы сделал при помощи кассы, а получил вдвое потому, что бенефис купил мой друг. Это очень хороший человек, но он просил не называть его фамилии. Мы с ним решили так, деньги я от него получил и, как видите, я их вручаю вам, а билеты вы сами будете раздавать рабочим, студентам, молодежи бесплатно. Пусть этот вечер будет заполнен нашими общими друзьями. Вот вам комплект театральных билетов, — сказал Горелов, передавая билетные книжки Василию Васильевичу, — и давайте их, кому найдете нужным. В этот вечер — вы хозяева.

Да вот еще что, я передал вам деньги за вычетом той суммы, которую я по договору должен был отдать своему антрепренеру, — закончил Горелов.

— Ну, спасибо вам, Николай Павлович, — сказал от души обрадованный Василий Васильевич. — Мы приведем на спектакль людей, которые очень редко бывают в театре, потому что у них денег нет, а желание побывать на спектакле огромное. Будут и такие люди, которые никогда за всю жизнь в театре не были. Вот какое дело, вы сделали — громадное дело. Мы век вам этого не забудем, спасибо, спасибо от всех наших… — Они крепко пожали Горелову руку. — Вы не беспокойтесь, Николай Павлович, порядок в театре будет идеальный.

ГЛАВА 8

В свой бенефис Горелов поставил пьесу по роману Виктора Гюго «Человек, который смеется». На спектакле действительно был исключительный зритель, и зал выглядел необыкновенно, совсем по-особому — в первых рядах сидели пожилые рабочие с женами, много было студентов, гимназистов, работниц, реалистов старших классов, юношей в косоворотках, в сапогах. Это был зритель, который воспринимал игру актеров тепло и искренне. Часто в сильных местах пьесы, зрительный зал вставал и аплодировал. Настроение актеров, играющих в этот вечер с особенным подъемом, передалось зрителям, так что сцена и зрительный зал жили одной жизнью, одним дыханием. Было еще то замечательно, что в вечер бенефисного спектакля не было пышных и огромных корзин с цветами, не было каких-то особенных подарков, но у всех зрителей пестрели цветы в руках — большие и маленькие букетики. И бенефицианта и его товарищей буквально засыпали цветами, пусть скромными, но зато в таком количестве, что Горелов и все действующие лица утопали в цветах. Спектакль превратился в праздник и остался в моей памяти навсегда. Я, по желанию Николая Павловича, был в зрительном зале.