Акбузат - [4]

И заставил себе служить,

Кто подводному царству царь?

На эти слова ответил так Хаубан:

Если отец твой всесильный хан,

Если пэриев и дивов всех

Вокруг себя сколотил,

Если на Акбузате он

Поднимает страшную бурю,

Сердце мое не дрогнет от страха,

Не задрожит,

Как лист на осине.

Если двенадцатиглавый твой див

С войной на страну мою пойдет,

Край мой кровью сплошь зальет,

Я нисколько не испугаюсь!

Пусть даже стрела твоего батши

Будет направлена в сердце мое!

От батыра Суры у меня

Есть с рождения — батыров удел:

Чтобы трогать сирот не посмел

Вражий дух — клятва есть у меня.

Ты, красавица, не возносись,

Что глубоко у озера дно,

Что отец твой владыка, что он

Если слезы уральских сирот

Разольются — озерам быть —

И могилы батыров размоет —

Раскаленным пустыням быть.

Водной девушке где отыскать

Влагу, если случится так быть?

Коль просохнет Шульген, тогда

Дивам двуглавым придет беда —

Бездонные омуты где найти?

Погруженный в людскую скорбь,

Вдаль растянутый мой Урал,

Быстро текущая Идель,

Спокойно струящийся мой Яик²⁰,

Твоему отцу, что живет,

Войску своему ведя счет,

Не дадут никогда приют.

Услышав эти слова, девушка испугалась и так отвечала:

— Быть по-твоему, егет,

Дам тебе я клятву свою:

Пока не поднял отец мой яу²¹,

Дам тебе то, чем ты восхищен,

В мир отца я тебя введу,

Будет все у тебя на виду.

Во дворце золотом моем

Постель пуховую тебе постелю.

Что понравится — все тебе

Я тотчас же отдать велю.

По стране походишь моей,

Все осмотришь дворцы ты в ней.

Я понравлюсь тебе — Нэркэс²²

Назовешь… Скажешь: будь моей.

Если же заскучаешь у нас,

Без упреков и без обид К тем, кто населяет Шульген,

И к Нэркэс, что с тобой говорит, —

Сядешь на Акбузата ты,

И, взяв в руки счастье свое,

На Урал вернешься ты.

Так узнал Хаубан, что девушку зовут Нэркэс. И еще раз заставил поклясться ее, что слово свое она не нарушит. Поклялась Нэркэс и велела Хаубану закрыть глаза. Он закрыл. Потом она велела открыть глаза…

Как Нэркэс говорила со своим отцом

Несколько дней, говорят, гостил Хаубан в этом дворце. Девушки-служанки Нэркэс угощали его, пели песни ему. Но не мог Хаубан ни есть, ни пить. Видела Нэркэс — грустит Хаубан, не находит себе покоя. Пошла к отцу и рассказала ему все — от начала до конца.

Так говорила она:

Озеро, что зовется Шульген,

Было с детства мне родным.

Я беспечно здесь жизнь вела,

Забот не ведая никаких.

До своих восемнадцати лет

Стрелков немало встречала я,

Охотились многие на меня.

И хоть метили стрелы в меня,

Каждый раз ускользала я.

Коль шубу уточки золотой

Надевала на себя, —

Земные соколы не замечали меня.

Даже проворный ветерок,

Чтоб мои волосы обласкать,

Сквозь черноглавый камыш

Хода выбрать себе не мог.

Даже выдра средь камышей

Не знала; как я плещусь в воде.

Но в последний раз

Подбили, когда была я уткой.

А когда, облита луной,

Я купалась — вновь меня подстрелили.

На земле бы я умерла.

Слово давши, себя спасла,

Твоим именем клятву дала:

Не разжигать меж нами огонь.

Исходить тебе гневом нельзя,

Не скупись, если что у нас

Батыру бросится на глаза.

Вот, отец, он и есть батыр,

Что в гостях во дворце у меня;

Клятвой связанная большой,

Слово свое держала я —

Втайне жил он в гостях у меня.

Молви слово свое, отец,

Слово, достойное моему.

Мэргэн-батыр пред тобой стоит,

Честь свою окажи ему,

Чтоб доволен был гость во всем,

Поднеси дары… Если ж нет,

Если скупость затмит тебе свет,

Сама я думаю за ним уйти.

Услыхав от дочери слова такие, батша сначала удивился, говорят, потом задумался надолго — как бы избавиться от егета? Наконец, он сказал:

Дочь, последний выход твой

Был, как видно, в недобрый час.

Чтоб в утиную шубу стрелять,

Никто в стране не родился моей.

Чтобы твои золотые косы

Увидать горящими глазами,

Подобных могущественных людей

Не рождалось от матерей.

Дочь, коль счеты мы с ним сведем

Силой, хитростью ли — навек

Мы избавимся от него.

Не найдется такой человек,

Кто бы мог тебя застрелить.

Дочь моя, если найдем избавленье,

Если тело его разорвем по кускам,

И таким образом себя спасем,

Больше у берегов Шульгена

Не будет мужчины,

Чтоб тебя подстрелить,

Чтоб собой досаждать,—

Ни единой души не будет.

Услышав такие слова, Нэркэс решила смягчить сердце отца и сказала ему:

Отец мой, он пришел сюда,

Послушав меня.

Он за утку принял, когда

В меня, прицелившись, стрелял.

Во второй раз меня найдя,

Нежно он руками обвил.

До сих пор этих рук тепло

Позабыть у меня нет сил.

Коль его кровь прольется, мое

Тело судорогой сведет.

Слово пламенное его

Мое сердце навек оборвет.

Не посягай на него, отец,

Его кровь не проливай,

За него ответит тебе сполна,

Карымту²³ объявит весь Урал.

Многого не требует он,

На престол не метит твой,

Нету умыслов у него,

Чтоб на скот посягать живой..

Коль за дочь ты меня признаешь,

Кровь понапрасну не проливай,

Беззащитного гостя убив,

Славу коварству не воздавай!

Акбузата егету дай,

Испытай его удальство.

Если сможет коня удержать,

Пусть на Урале развеет крылья.

Как Шульген держал совет

Выслушав мольбы дочери, надолго задумался батша. Потом, говорят, собрал своих визирей, позвал двенадцатиглавого дива по имени Кахкаха²⁴ и попросил у них совета.

И такой совет дал Кахкаха:

Отдашь егету Акбузата, —

Навеки силы своей лишишься.

Выпустишь из рук узду Акбузата, —

Своей дороги навек лишишься.