Акбузат - [6]

Все в тебе говорит, мой егет,

О том, что ты пришел с земли.

Как, преграды преодолев,

Ты попал в этот край чужой?

Бросив девушек озорных,

Что резвятся на весь Урал,

Для чего ты пришел сюда

К тем, кто ликом и телом вял?

Не затем ли, что высох Шульген,

И не умер ли его батша?

От обилья пролитых ли слез.

Море по миру разлилось?

Или вывелись богатыри

На Урале моем родном,

Что способны, взнуздав коней,

Сразиться с коварным врагом?

Иль они превратились в рыб?

А может, народились новые батыры

И, купаясь в крови отцов,

Научились дивов побеждать,

Озеро Шульген переплывать?

Не утонув в озерной воде,

Не убоявшись его царя,

Из слез, что вылились из глазниц,

Из крови, разлившейся, как моря,

С Урала, что в горе изнемог

Пришли ли всесильные мужи,

Достойные материнских сердец,

Отцовой достойные души?

Хаубан так ответил на ее слова:

В озерах, где плавают лягушки,

Батыр может ли утонуть?

Днем пищу ищущий для зубов,

Храпящий ночью в полную грудь,

На отрогах Уральских гор

Развеселит ли девичье сердце,

Найдя к нему заветный путь?

Подстрелив безобидную утку,

Он потчевать будет гостей,

Если захочет сесть верхом,

Сядет на смирного средь коней.

Убивает он тех, кто слаб,

Кто вовек не способен на месть,

Перед смелым он робок сам.

Ночью, разрезав кирэгэ²⁸

У стариков он похитит девушку,

Если песню петь — подберет

Самое укромное место в лесу,

И так же тихо прольет он слезу,

Может ли такой называться батыром?

Когда красавицы Уральских гор

Под водою, в чужом дворце,

Томятся, тоскуя о земле,

И плачут в оковах,

И слезы льют,

Разве того, кто оковы не сорвет,

Можно сыном Урала назвать,

Защитником страны назвать?

Слушая слова эти, девушки окружили Хаубана и, говорят, проливая горькие слезы, обняли его. Жалея невольниц, Хаубан и сам заплакал, стараясь не показывать своих слез. Потом он простился с девушками и вышел из дворца.

Как Хаубан встретил старуху

Как только ступил он за порог, подошла старуха и сказала так:

Видно, ты настоящий егет:

На Шульген-озере побывал,

В золотую утку стрелял,

Во дворец хана потом пришел,

Дочери хана понравился ты.

Только есть у нее жених —

Не полюбит она других.

Я тебя хитрости научу,

На руку мою положи свою —

И враз могущество ты обретешь,

Подводное царство враз разобьешь,

Разнесешь ты дворец жениха

И невесту себе заберешь,

Дай поцелую ногу твою.

Не подавая старухе руки, Хаубан задумался.

Долго думал он: где же правда — в словах Нэркэс или в словах старухи?

И решил он во дворец вернуться, чтобы посоветоваться с Айхылу. Но двери дворца закрыты были.

Сдержал Хаубан совет Нэркэс — не подал старухе руки, не разрешил целовать ноги и стал уходить. А старуха, увидев это, сказала ему вдогонку такие слова:

Хоть ты выглядишь смелым, егет,

Да загадка таится в тебе,

Ты понять старуху не можешь,

Меня пытаясь с красоткой сравнить,

Сердце мое тревогою гложешь.

Вся в золотом наряде она,

Одежда жемчугами полна,

Невзгодам ее не подвержена юность.

Ее ресниц слеза не коснулась,

Печали не ведало сердце ее.

Честь людскую топчет ногами,

К услугам сердце ее — как камень.

И живет, находя в этом радость.

Тебя она только землею считает,

А себя с ярким солнцем равняет.

И у меня, было, щеки алели,

А теперь — завяли,

Поблекли;

Хоть и зорки твои глаза,

Да душа, погляжу, слепа.

Та, что ест с золотого блюдца,

Спит в мягкой пуховой постели,

Дни напролет средь цветов резвится,

Может ли, право, со мной сравниться?

Коль словам ты моим не веришь,

Знай: пополам свое счастье делишь.

Долго думал Хаубан над этими словами, потом подошел к старухе и начал расспрашивать ее:

Лицо твое, асяй²⁹

Все обличье

О горьких страданиях говорят.

Речи, что рвутся из груди,

О вещей печали говорят.

Я в стране этой одинок.

О себе расскажи мне, мать.

И старуха, так сказала. Хаубану:

Тайну открыть

Недоверчивому мужчине —

Значит, грех на душу взять.

Слова посвящать

Трусливому мужчине —

Значит, кол головой тесать.

Тайна дворца — великая тайна,

Каждый свидетелем может стать.

Если руку твою возьму, —

Грудь моя все расскажет сама.

Если ног я твоих коснусь —

Дорога откроется вмиг сама.

Если ж словами тебе скажу —

Хан отрежет мой язык.

В глубоком раздумье стоял Хаубан, не зная, что делать. Но тут, говорят, Нэркэс вышла. Увидев ее, старуха отошла в сторонку.

Как Хаубан говорил с Нэркэс

А Нэркэс так сказала:

Пойдем, не опаздывай, егет,

О том, что сказала я, не забывай!

Отец тебя в гости давно уже ждет

В уединении сидит во дворце.

Когда он место тебе предложит, —

Ты садись от него справа,

Когда он тебе питье предложит,

Принимай чашу левой рукой,

Еду же бери двумя руками.

Нож подаст —

Бери правой рукой.

Он на тебя быстро посмотрит

И тут же ласково улыбнется —

Ты же в ответ не улыбайся,

Только правый прищурь свой глаз.

Будет сидеть он, руки сложив,

Потом вытянет правую ногу

И быстро приподнимется с места —

Ты же как ни в чем не бывало

Лежи себе пред ним, развалясь.

И даже в зубах ковыряйся пальцем.

Если он в руки возьмет клинок,

Страх на своем лице не проявляй.

Руки протянет он —

Ты откинься.

Дворец задрожит —

А ты не пугайся.

Лежи спокойно и улыбайся.

Если все сделаешь, как я сказала,

Вернешься на землю родного Урала.

Хаубан кивнул согласно и, перебивая Нэркэс, спросил:

Можно ль узнать,

В чем смысл этой тайны?

Или у вас

Есть такой обычай?

Услышав вопрос этот, переменилась в лице Нэркэс, пристально посмотрела на Хаубана и, обняв его, поцеловала. Из глаз ее полились слезы. Нэркэс ответила так: