Агата вытягивает руку и нащупывает воткнутый в провод для подзарядки телефона, воткнутый в розетку у изголовья ее кровати. Она вставляет кабель в телефон, и через секунду телефон издает длинное «бииип»: теперь его можно включать. Агата включает в телефон, потом включает в телефоне фонарик. Медленно и осторожно Агата спускает висящий на проводе телефон со включенным фонариком вниз, в разлом, поводит кабелем вправо-влево: телефон держится крепко, не падает. Получается маленькая голубоватая лампочка, от которой все синее, что есть в норе, становится еще синее: и одеяльце, и сложенные кучей старые вещи, закрывающие проход под андрюшину комнату, и стены норы, и сами чудища, большое и маленькое, косматые, неуклюжие, с одинаково заколотыми дурацкими челками.
— Не ходить туда, — говорит Агата и кивает в сторону андрюшиной комнаты. — Нельзя туда, понятно?
Ей кажется, что чудищам действительно понятно.
— А то заберу телефон, — говорит Агата и начинает выбираться из под кровати. Она ползет по ковру и знает, что наврала чудищам: конечно, она не заберет телефон, чего там. Медленно, медленно Агата выбирается наружу, надевает пижаму, приглаживает волосы, вытирает рукавом лицо, ложится на подушку и закрывает глаза. Ей начинает казаться, что темно-синяя густая вода больше не качается под ней, что Агата парит в этой воде, спокойной и надежной. Агата очень устала, но пока что не разрешает себе заснуть. Завтра утром ей придется объяснять маме и папе, почему она такая растеряха и как можно было прямо в квартире потерять не что-нибудь, а собственный телефон. Это будет нелегко, и Агате нужно как следует подготовиться.
